В очередной раз диванные отряды наших змагаров разразились в сети залпами ненависти по поводу недавнего заявления Александра Лукашенко на 19-м Всемирном конгрессе русской прессы.
Напомним некоторые его цитаты, которые перевозбудили наше «сьвядомае кола».
«Хочу подчеркнуть, что русский язык для нас не чужой. Это и наше национальное достояние. Белорусы за свою многовековую историю внесли немалый вклад в его развитие, обогатили его. И сегодня в нашей стране он имеет статус государственного наравне с белорусским языком. Этот вопрос решен народом на референдуме».
«Русский язык — это мой русский язык. Это живое. И в нем вклад не только русских людей. Это совершенно иной русский язык, куда вплетены нравы, характеры, толерантность в том числе белорусского народа. Он развивался из века в век. Наш язык, русский язык, на котором разговаривают россияне, белорусы, украинцы и многие другие, — это сплетение душ многих народов».
Официальное новостное агентство БелТА добавило к этим и другим цитатам ремарку:
«По словам Александра Лукашенко, русскоязычная журналистика имеет огромные аудиторию и сферу влияния, играет важнейшую роль носителя восточнославянского культурного кода, общих ценностей и жизненных ориентиров».
Все это, как я уже отметил, просто взбесило оппозицию. Хотя политик сказал правду. Просто у людей фобия русского мира, за которой, видимо, скрывается комплекс неполноценности…
Но давайте разберемся, что такое культурный код. До Лукашенко этот термин использовал Владимир Путин в статье «Россия: национальный вопрос» в 2012 году. С того времени словосочетание стало очень популярным среди журналистов, историков, политологов и т.д. Путин его использовал для обозначения того «клея», который объединяет разные народы России в единую нацию. Среди доминант в этом коде есть и русский язык.
Надо признать, что бренд «культурный код» оказался намного удачнее «духовных скреп», над которым не один год жестко стебётся либеральная общественность. Не знаю, кто придумал сочетание «культурный код». Может, оно было еще до Путина. Но идеи, которые выразил российский политик, витали в воздухе давно. Знаменитый ученый Юрий Лотман говорил когда-то о семиосфере. Это как бы система знаков в культуре, а проще говоря, некий код, который понимают только определенные люди. Иногда это хорошо видно по анекдотам и вообще юмору. Одна штука одинаково смешна на всех континентах. Другую поймут русский и поляк, но немец будет долго думать, в чем смысл. Я уже не говорю о китайском культурном коде. Там вообще много загадок, понятных только своим.
Так вот у нас с россиянами тоже есть уникальный общий культурный код. Частично он основан на советском прошлом, частично на более древних вещах. Лукашенко именно это имел в виду. Этот код шире общероссийского, о котором писал Путин. Есть ли в мире его аналоги? Сложно сказать. Есть мир франкофонов. Так французы называют всех людей, для которых французский или родной язык, или просто они его хорошо знают. По большей части это жители самой Франции и бывших колоний. Но Беларусь – не бывшая колония России. Хоть нас и пытаются убедить в этом змагары. Все таки колонизация – это процесс освоения новых территорий с мягким или жестким подчинением себе местных аборигенов. Белорусы для русских никогда не были аборигенами. Это люди со схожим языком и традициями. Но по разным причинам так сложилось, что белорусский язык «получил автономию» в восточнославянском пространстве позже, чем русский.
Поэтому русская литература сейчас намного богаче, поэтому больше научных трудов написано на русском и т.д. Язык же не только средство общения, но и способ хранить знания, опыт. Если мы сейчас закричим: «Толькі мова, толькі хардкор!», то лишим себя доступа к огромным информационным ресурсам. Сюда же завязана и экономика. Если в ЕС до сих пор не могут определиться с главным языком, то у нас выбор очевиден, что очень помогает развиваться молодому Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС). Вместе с россиянами, армянами, казахстанцами и другими партнерами, с помощью русского языка, мы можем быстрее двигать и науку.
Кстати об этом Лукашенко говорит прямо:
«Благодаря этому мы имеем возможность более масштабных и прямых контактов в области науки, культуры и искусства. Расширяем интеллектуальные и информационные горизонты плодотворного сотрудничества с братскими народами, продвигая идеи добрососедства и миролюбия».
И потом он же не говорит о том, что надо отказаться от белорусского. Это наш внутренний инструмент, а внешний код на площадке ЕАЭС – русский. Наши дети его неплохо знают. Им не надо специально изучать его, как иностранный. Это очень большой плюс. Нам остается только осваивать английский. Давайте посмотрим на Прибалтику. Еще лет 10 назад многие там кричали, что русский не нужен. Но победила экономика. Оказалось, что бизнес вести успешней, когда знаешь и английский, и русский. Теперь большому числе литовцев, латышей и эстонцев приходится этот русский усиленно штудировать почти с нуля. А могли бы иметь базу.
Но наши «оппы» видят в русском языке только угрозу расширения русского мира. Они это понимают, как аннексию территорий. Хотя на самом деле это никому не нужно. Просто мир снова становится многополярным. Лидеры близких по культуре стран группируются. Есть блок британско-американо-канадский, есть свои объединения у государств Латинской Америки, у арабских стран и т.д. Почему мы должны вливаться в ЕС, а не в Евразийский проект? Ведь в первом на самом-то деле общий культурный код достаточно беден. Вместо общего языка конкуренция немецкого, испанского, английского и французского. Вместо общего понятия о семье дебаты о гей-браках, которые все более раскалывают общество. Нужен ли нам такой «Вавилон»? Или мы хотим сотрудничать с людьми, которые нас понимают?
Платон Петров
[customscript]postcode[/customscript]
