Продолжающаяся судьба этого человека — лучшее свидетельство тому, что ничего случайного на свете не бывает. Да и вообще о Цитовиче можно писать неспешный и не особенно увлекательный внешне роман; но за отсутствием ярких событий будет скрываться такой мощный внутренний пласт, что ой-ой-ой; поэтому просьба не воспринимать этот материал как рекламу его музея, фонда или еще чего-нибудь. Он именно о человеке, который не зря пришел в этот мир.
Борис Цитович родился в 1948-м на Урале; сын офицера, он перебрался в Беларусь в 1960-х и, будучи от природы талантливым художником и доброжелательным человеком, легко вписался в тусовку прогрессивной минской молодежи 1970-х.
Причем Цитовичу удавалось быть не только прогрессивным, но и востребованным — в то время как его коллеги рассуждали за кружечкой светлого о преимуществах супрематизма, Борис вовсю иллюстрировал произведения таких классиков, как Мележ; книжные заказы оплачивались весьма недурно, да и репутацию в профессиональных кругах создавали прочную.
Перед книжным графиком маячила вполне определенная перспектива — иллюстрации ко всем подряд, кто позовет, хорошие деньги, стабильность, персональная мастерская на Сурганова. Он, однако, повел себя совершенно не так, как ожидалось: купив с женой Валентиной на гонорар потрепанный УАЗик, начал объезжать на нем окрестные деревеньки в поисках дома на продажу.
Продолжалось все это довольно долго: то в деревне был лес, но не было речки, то наоборот; пока, наконец, не подвернулась ничем не примечательная деревня с поэтическим названием Забродье, недалеко от Вилейки.
Там был лес, была речка (Нарочь, или, как ее зовут местные, Нарочанка, чтобы не путать с озером), и самое главное, была атмосфера чистой, беспримесной подлинной белорусскости, которую так искали Цитовичи. Лес; речка; старые дома; тишина.
Сюда и перебрались Цитовичи от начавшего было засасывать их своими успехами Минска, было это в 1975 году.
А потом произошло нечто странное. В 1976-м художник пошел в лес за грибами — и наткнулся на непонятные поросшие лесом углубления в земле.
Местные мужики, благоволившие к минским новоселам, рассказали: да тут же кладбище было в империалистическую войну. Какую-какую?.. Ну, николаевскую, 14-го года. Так Борис Цитович обнаружил в лесу рядом со своей деревней заброшенное лазаретное кладбище 27-й пехотной дивизии, существовавшее в 1915-17 годах.
О самой войне на тот момент он знал столько же, сколько любой средний гражданин СССР середины 1970-х: чуть больше, чем ничего.
Что подтолкнуло Цитовича начать восстанавливать это кладбище своими силами, он, наверное, и посейчас не скажет в точности.
Может, это нормальное, свойственное любому вменяемому человеку чувство стыда, которое он испытывает при виде заброшенного погоста. Может, пробудившиеся внутри «генные» воспоминания о предках, участниках Первой мировой. Да и неважно.
Важно то, что произошло с деревней Забродье с 1976 года по настоящий момент (семья Цитовичей продолжает там жить, причем их изба — настоящий памятник крестьянской архитектуры, стоит с 1918-го).
А произошло то, что неравнодушная к истории семья (Валентина Петровна — полноправный участник процесса, как и Борис Борисович) смогла сделать из Забродья великолепный музей под открытым небом. И не «Скансен» (в смысле — не слащавый этнографический музей, где туристов поят самогоночкой и позволяют лепить горшки), а именно Пространство, заставляющее задуматься о судьбах Отечества, Родины, Семьи — именно так, с больших букв.
Полученную в 2004-м Премию Президента Беларуси «За духовное возрождение» Цитович пустил на строительство небольшой, но очень интересной в архитектурном отношении деревянной часовни Св.Бориса и Глеба.
Это не только храм, но и еще и первый (и единственный на данный момент) в Беларуси и СНГ частный музей Первой мировой войны. Большинство экспонатов найдены тут же, на полях сражений столетней давности — ржавые гильзы, шрапнельные стаканы, полуистлевшие погоны, даже трубка полевого телефона; и рядом в витрине свидетельство о том, что рядовому такого-то полка разрешено жениться на местной девице такой-то. Рядом с часовней на железнодорожных путях стоят несколько старых вагончиков, в которых вскорости разместятся экспозиции, посвященные штабной работе, деятельности фронтовых медиков, таких родов войск, как авиация и флот.
Для Цитовичей святы не только Первая мировая, но и Великая Отечественная: не случайно самый торжественный день в Забродье — 9 мая.
Тогда в скромную вилейскую деревню съезжаются десятки, а то и сотни людей — из окрестных городов и сел, Минска, Москвы, а то и из дальнего зарубежья (слава о Забродье идет далеко по Европе).
На лазаретном кладбище служится поминальная служба, а затем величественный крестный ход движется в деревню, к часовне. Ну а после — конкурсы для детей, военные песни, солдатская каша, а то и реконструкция настоящего боя.
Автор этих строк был комментатором одной такой реконструкции, где представлена была атака русских кавалеристов на немецкие позиции зимой 1915-го; народу собралось уйма, и вы бы видели, как азартно болели белорусы «за наших», как кричали: «Ну что ж ты! Давай! Бей немцев!..»
Памяти всех жителей Забродья, ушедших на войны ХХ века и не вернувшихся, посвящен небольшой сад, высаженный рядом с часовней. Первые деревья там посадили белорусские классики Алесь Адамович и Василь Быков.
На камне — фамилии тех, кто погиб на японской, на Первой мировой, на Великой Отечественной (многие сражались на двух войнах, и неудивительно, что у 9 мая в Забродье свой лозунг: «Войны две — память одна»). Читая список павших сельчан, невольно понимаешь, какую же огромную и страшную дань заплатила наша земля политике ХХ столетия.
Забродье интересно еще и прекрасным музеем старых автомобилей, лучшим в Беларуси; в коллекции, которую собрал сын Бориса Борисовича, Данила, есть и более-менее распространенные экземпляры, такие как «эмка», ЗИС-5 и «Победа», и поистине уникальные, как первые советские джипы М-72 и «Москвич-411», и милицейская версия ГАЗ-69; множество машин из коллекции снималось в кино о 1940-60-х годах, и вполне возможно, что при посещении музея вы узнаете их «в лицо».
Цитовичи обихаживают не только само Забродье, но и его окрестности. Сколько заброшенных кладбищ Первой мировой восстановлены ими, сколько памятных крестов установлено начиная с 1990-х — знают только они сами; и самое радостное, что их пример распространился на другие регионы Беларуси. Деятельность Бориса Борисовича по достоинству была оценена государством — Президент А.Г.Лукашенко наградил его орденом Почета.
А еще деревня, где живут знаменитые на всю Беларусь (и не только — в полном восторге от Забродья остаются все, кто там побывал) Цитовичи, хороша своей особенной атмосферой.
Там действительно есть и лес, и поле, и быстрая холодная Нарочанка, над которой так хорошо посидеть вечерком, глядя на толкущихся над водой стрекоз, и настоящие, старинные белорусские избы, и храм. И добрые, радушные хозяева, которые встречают любого, кто приезжает к ним в гости, так, словно давно с ним знакомы.
Борис Борисович Цитович — человек мирской, но, ей-Богу, у всех, кто общался с ним, кто приобщился к атмосфере Забродья, складывалось ощущение, что пообщался с умным, добрым, многознающим, светлым духовным лицом. Может, потому что он по сей день занимается иконописью?..
Так или иначе, Борис Цитович — одна из общепризнанных живых легенд Беларуси, человек, несомненно вписавший свое имя в Топ-100 знаменитостей нашей страны. И самое приятное — то, что с ним вполне можно пообщаться и самому прикоснуться к тому чуду, имя которому — Забродье.
Фото: zabrodje.com и onliner.by
