В этой статье будет дан обзор политики II Речи Посполитой, более известной как «панская Польша»/«Польша в 1918-1939 гг.». Почему у Юзефа Пилсудского так и не получилось создать страну «от моря до моря»? Являлась ли Польша невинной жертвой двух тиранов, или она была «гиеной Европы», получившей по заслугам? Что не поделили Третий Рейх и Вторая Речь Посполитая? На эти вопросы Георгий Гречко отвечает в своей статье.
Юзеф Пилсудский: отец Польши
В современной польской историографии принято считать, что основатель независимой Польши того времени — Юзеф Пилсудский. Именно он вёл подрывную деятельность против царских властей ещё с конца XIX века. Он же командовал польским батальоном Австро-Венгерской армии, действовавшим против русской. Однако роль маршала Польши, первого президента и начальника государства, сильно преувеличена. Наравне с ним у истоков II Речи Посполитой стоит, например, Роман Дмовский, представлявший оппозиционное большинству революционеров направление. Не стоит забывать и об оккупационной администрации немцев, сделавшей многое для обретения поляками независимости.
Так или иначе, именно Пилсудский в ноябре 1918 года принял титул «начальника Польского государства — вождя народа» и возглавил воскресшую из пепла державу. До 1922 года он оставался у руля своего любимого детища, после чего на четыре года отошёл от дел, но совершил государственный переворот в 1926 году и установил диктатуру имени себя. Вплоть до своей смерти в 1935 году Пилсудский был теневым правителем Польши, ставя на номинальные должности своих марионеток.
Polska od morza do morza
Юзеф Пилсудский мечтал о «Великой Польше от моря до моря». Он желал создать Конфедерацию Междуморья — объединение всех славянских народов (кроме русских), а также балтийских республик и Финляндии на базе Польши. Существование такого государства делало невозможным установление в регионе русского или немецкого владычества. Начавшаяся в феврале 1919 года война с Советской Россией, на первый взгляд, давала шанс воплотить в жизнь эту концепцию. Но, несмотря на победу поляков и приобретение ими территорий Западной Украины и Западной Белоруссии, после войны невозможность осуществления идеи о Междуморье стала очевидной: дружить со II Речью Посполитой не хотели даже жители воссоединённых с Польшей земель, что уж до чехов или финнов.
Но даже оставаясь Речью Посполитой на минималках, молодая держава страдала от своих восточных регионов. Именно благодаря начатой Пилсудским политике полонизации расцвела деятельность украинских националистов, поначалу боровшихся именно с «ляхами», а не с империей с центром в Москве. Их стараниями был отправлен в на тот свет министр внутренних дел Польши Бронислав Перацкий. Мотивом убийства послужила антиукраинская деятельность члена правительства. Приказ о его ликвидации отдал лидер ОУН Степан Бандера, план покушения разработал Роман Шухевич, руководил операцией Николай Лебедь, а смертельное ранение сановнику нанёс Григорий Мацейко. После этого инцидента для украинских националистов был создан небольшой концлагерь неподалёку от границы с советской Белоруссией.
Маршал Пилсудский видел один выход из ситуации — насильственный. Насаждение польского языка при нём совпало с воздвигнутыми на православных гонениями. Ассимиляции и притеснениям подвергались не только украинцы, но и белорусы, русины и евреи. Параллельно с этим именно на жителях восточных регионов, преимущественно крестьянах, Польша пыталась выбраться из кризиса (да-да, Великая Депрессия и туда добралась).
«Трёхлетний экономический кризис в стране и кабальное положение крестьянства привели к разорению и развалу польского земледелия. Живущее под угрозой банкротства государство безжалостно выколачивает эти недоимки из нищего крестьянства. Особенно свирепые поборы обрушиваются на украинцев и белорусов. Приезд судебного исполнителя повергает деревню в панику. Он появляется в сопровождении полицейских, описывает все мало-мальски ценное, и описанное тут же продается за бесценок». — «Германская общественная газета», 1932 г.
После смерти маршала Пилсудского в 1935 году политика дискриминации непольского населения прекратилась. Действия же Польши на международной арене стали носить характер требований избалованного ребёнка. Созданная ещё в 1930 году Морская и Колониальная Лига стала активно продвигать идею о приобретении государством заморских территорий.
«Для Польши большое значение имеют вопросы эмиграции населения и получения сырья». Ю. Бек, глава МИДа Польши, 1937 г.
Если рассмотреть данный вопрос с позиции тогдашнего польского правительства, то можно всё-таки увидеть объяснение таким устремлениям. Новоиспечённое государство имело все основания бояться людей деятельных, пассионарных, которые не имели занятий и могли смести своё правительство, как только появится повод. Колонии давали возможность избавится от них без всяких репрессивных мер. Разумеется, правительство II Речи Посполитой понимало, что колонии уже перестали приносить выгоду, что они для метрополий стали поставщиками уже не столько ресурсов, сколько головной боли, но поляков в их порыве это не останавливало.
1938 год в Польше был объявлен годом колоний. Им посвящались мессы в костёлах, к пропаганде подключились кинематограф, печать и радиостанции. 18 апреля состоялся митинг с требованиями колоний для Польши. Разумеется, делиться с поляками никто не хотел, но идеи активно пропагандировались государственными и общественными институтами.
Третий Рейх и Вторая Речь Посполитая
Юзеф Пилсудский положительно относился к германским нацистам. Адольфа Гитлера маршал Польши считал вполне адекватным человеком. Середина тридцатых годов прошлого века была расцветом польско-германских отношений.
Немецкие делегации стали частыми гостями во II Речи Посполитой. Страны развивали дружеские дипломатические отношения, в 1935 году Польша и Германия подписали Договор о ненападении («Пакт Пилсудского — Гитлера»), ныне несправедливо забытый. Это соглашение дало Третьему Рейху возможность невозбранно нарушать Версальские договорённости на Западе, не боясь ножа в спину от поляков. Стоит учесть, что германская армия в 1935 году была не так сильна, как в 1939, и Польша всё же могла позволить отвлечь на себя значительные силы немцев. Тем более, политика II Речи Посполитой, несмотря на тесные контакты с Герман, была проанглийской и профранцузской.
Мюнхенский сговор предоставил нацистам carte blanche в отношении Чехословакии. В разделе этой страны поучаствовала и Польша. Немцам достался наиболее вкусный кусок пирога — мощная чешская промышленность. Поляки же ухватили нечто менее жирное — Тешинскую область (где львиная доля населения — поляки).
Однако к концу тридцатых польско-германские отношения начинают замораживаться. Причиной тому было нежелание поляков предоставить Германии т.н. «Данцигский коридор». Суть проблемы состояла в том, что немцы упорно считали Данциг своим, хотя он был «вольным городом». Для поддержки его населения Германии был нужен сухопутный тракт, который бы соединил её с Данцигом, а заодно и с Восточной Пруссией. Проложенный по этому сравнительно небольшому региону автобан решил бы проблему. Однако немцы настаивали на своём суверенитете над данной территорией, а утрата Польшей контроля над этим участком заставила бы её отказаться не только от мечты о колониях, но и от содержания флота вообще, так как выход к морю был бы утрачен. К слову, на то время Польша уже имела собственные ВМС: шесть эсминцев, подлодку и пару речных флотилий.
В начале 1939 года между Третьим Рейхом и II Речью Посполитой уже разгорелся дипломатический кризис. Посол Польши в Германии Юзеф Липский предлагал проложить автобан по Данцигскому коридору, но без права экстерриториальности и уж точно без немецкого суверенитета над ним. Риббентроп пригрозил Польше «участью небезызвестной страны», имея в виду Чехословакию. Как в воду глядел.
Пакт молотого Риббентропа
Очевидно, что после раздела Чехословакии Польша перестала проявлять лояльность к немцам. В этой связи военные двух стран спланировали военные операции друг против друга. Польский маршал Рыдз-Смиглы считал, что войска II Речи Посполитой прорежут германскую границу и не только скуют, но и уничтожат значительные силы противника. Для атаки нужны превосходящие (численно и качественно) силы. У Польши их не было. В военной стратегии она следовала устаревшей французской мысли, ещё полагавшей, что танковые подразделения не являются видом войск и существуют для поддержки пехоты.
Технически Третий Рейх опережал Польшу, не говоря о его промышленных мощностях (Крупп, Тиссен и Порше подтверждают). В случае нападения полякам следовало не паниковать и занять рубеж Варшавы, а земли к западу от неё оставить.
Но армия Второй Речи Посполитой рассчитывала на блицкриг не меньше солдат Гитлера. Никаких оборонительных рубежей подготовлено не было. Вместо создания мощных и эффективных группировок истребителей и бомбардировщиков польское командование разбросало авиацию по приграничным аэродромам.
В то же время немцам было необходимо обезопасить свои восточные рубежи после падения Польши. В этой ситуации контакт с «жидобольшевиками» был неизбежен, а значит, чем-то пришлось бы пожертвовать. Разменной монетой в кратковременной дружбе между СССР и Третьим Рейхом стали обширные территории Восточной Европы, ранее входившие в состав Российской Империи. Разумеется, советское руководство было не против расширить социалистический рай. Взаимное, хотя и временное, нежелание войны и стремление выиграть время на подготовку к ней стали причинами заключения Пакта Молотова — Риббентропа.
Что характерно, мнения прибалтов, финнов, румын, молдован и тех же поляков никто не спрашивал — им просто не посчастливилось находится между молотом и наковальней.
Итог
Просчёты политики Пилсудского и его приемников с высоты наших дней очевидны. Само же правительство II Речи Посполитой в то время верило в свои силы, при этом полагаясь на заступничество Англии и Франции, что в итоге не смогло спасти Польшу. Невозможно считать её раздел следствием её недальновидной политики — такой финал в какой-то мере присущ любому слабому государству, находящемуся в окружении превосходящих его. Наконец, ни преследования белорусов и малороссов, ни расстрел в Катынском лесу, ни уничтожение украинскими националистами и немцами поляков в годы войны оправдать нельзя.
