За минувший месяц режиссер Турович трохи разнообразил досуг оппозиционной тусовки. Свядомые получили возможность сводить телку на правильное кино про Куропаты — «Желтый песочек».
Хотя «Песочек» получил прокатное удостоверение, как сообщает «Свобода», кинофестиваль «Листопад», БТ и кинопрокат отказали в показе. По словам Туровича, ни одно из столичных учреждений интереса к фильму не проявило.
О художественной ценности сей ленты рассуждать не буду, скажу лишь, что фильмы режиссера Туровича — это фильмы с Туровичем в главной роли. Желтый там песочек, или голубой, или еще какой, смотрите сами.
Будучи детдомовцем, Алексей Турович поддерживал отношения с проблемными подростками из детских домов. Оказалось, отношения были чересчур теплыми — как установил суд, Турович в 2007-2009 годах приобщил к европейским ценностям трех мальчиков из Сморгонского интерната.
Трое подростков подали на него заявление, что якобы он совершал с ними сексуальные действия. При этом ранее, в 2004 г. Туровича уже обвиняли в педофилии, однако дело было закрыто за отсутствием доказательств. В 2009-м оба дела объединили, но ранние эпизоды так и остались недоказанными. Всего в материалах уголовных дел содержалось не менее 13 эпизодов, по которым предъявлено обвинение, потерпевшими проходили 6 мальчиков.
В итоге суд Фрунзенского района столицы признал его виновным в преступлениях, предусмотренных ч.2 ст. 167 «Насильственные действия сексуального характера в отношении заведомо несовершеннолетнего», ст. 168 «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста», а также ч.1 ст. 169 «Развратные действия в отношении лица, не достигшего 16-летнего возраста».
Было установлено, что Алексей Турович с февраля 2007 по апрель 2009 года по месту жительства совершал развратные действия в отношении трех несовершеннолетних. Режиссера приговорили к 6 годам лишения свободы в колонии усиленного режима.
С таким набором статей на зоне лучше не появляться. О пребывании в СИЗО и ИК рассказывает сам Турович:
«В СИЗО в камере каждый день бывало под 30 человек, дышать было нечем. Посадили на кружку. Как обезьяна сидел на кровати и ел, не разрешали садиться за стол с мужиками. Как кружечник я не имел права сесть за стол, отдельную тарелку мне давали прямо в кровать. Не мог пользоваться общими кружками, в туалет должен был ходить последним. Выделили место у туалета, на верхней шконке. Посуду должен был мыть сам, в коридоре я должен уступать каждому осужденному, получать еду последним в столовой. Не дай бог, в бане стану под мужицкий кран или сяду на мужицкое место!»
Арестанты знают, что «отсаживание» и «снятие» с кружки — это чисто блатные разборки, которые нужны для соблюдения понятий, и политики в них ноль. «Отсаживают» обычно чтобы выяснить, достаточно ли оснований перевести человека в категорию «опущенных» или нет.
После СИЗО Турович отбывал наказание в ИК-19, затем в ИК-22, «Волчьи Норы», а оттуда его перевели в «Витьбу-3». Именно в «Витьбе-3» Турович пил из зеленой кружки Андрея Санникова — оказывается, он там сидел до него и тоже был отсажен на кружку. Вероятно, именно там он впервые невербально приобщился к белорусской оппозиции.
На свободу Турович вышел по амнистии, отбыв в заключении четыре года из шести.
Чтобы обелить себя, в интервью «Комсомольской правде» он рассказал, что «спал с мальчиками в кровати, но ничего не было», «дети сами ко мне приезжали», а также поведал, почему говорил мальчикам «я тебя люблю, я тебя ревную» и прочие интимные факты, чем, мягко говоря, сделал себе хуже. По его словам, дети на суде его оговорили. Но зачем им это делать, если он их так «искренне любил, одевал и кормил»?
Кроме детей, виноватыми оказались некие конкуренты по бизнесу. В 2014-м версия Туровича звучала так:
«Не знаю, чей это был заказ: конкурентов по бизнесу или застройщика дома, в котором я построил квартиру, а затем из-за некачественной работы строителей судился не один раз. В общем, слишком много у меня было завистников», — отмечал он.
Однако позже Турович вдруг поменял позицию. Он стал заявлять о политической мотивировке своего дела, хотя для белорусской политики преступления против половой неприкосновенности и половой свободы, мягко говоря, нехарактерны.
Оппозиционная тусовка оказалась ничуть не гуманнее заключенных, и единственный, с кем удалось сблизиться Туровичу — это, как ни странно, Павел Северинец.
О мотивах Павла судить сложно: возможно, Северинец пытается использовать Туровича, чтобы увеличить свое влияние в партии либо, как вариант, пытается привлечь дополнительное финансирование. Незарегистрированная христианская демократия перманентно испытывает трудности и остро нуждается в спонсорах.
И если Северинец испытывает к Туровичу исключительно политический интерес, то не исключено, что последний вполне может питать к Павлу чувства, выходящие за рамки партийного устава. Все-таки взрослые мужики ездят в какие-то двухмесячные поездки, бегают по кладбищам, ищут картины на чердаках, фотографируются вместе. Возможно, Туровичу просто хочется приключений, как в «Кортике» и «Бронзовой птице», с озорным мальчишкой Северинцем.
Однако новая христианско-демократическая ячейка, скорее всего, не появится. Павел Северинец ранее был совсем не благосклонен к нетрадиционным отношениям, за что его раскатала тутейшая прогрессивная интеллигенция:
«Очень жаль тех людей, которые больны гомосексуализмом, занимаются феминизмом. На мой взгляд, это несчастные люди. Просто несчастные. Их нужно жалеть и помогать чем можно, чтобы они обрели здравый смысл».
Учитывая нынешнюю христианско-демократическую ориентацию режиссера Туровича, возникает вопрос: когда он совершал сексуальные действия в отношении несовершеннолетних, он был больше христианином или демократом?
Тем не менее сегодня Турович подчеркивает, что пал жертвой политических репрессий за то, что баллотировался в парламент, и именно поэтому в зоне был отсажен на кружку, а совсем не за связи с мальчиками.
Это, однако, детские отмазки. В 2016 году, к примеру, кандидатами в парламент были зарегистрированы около 250 оппозиционеров, и ни один из них не был впоследствии осужден за педофилию. Так что вывод «А был ли мальчик?» делайте сами, пока смотрите кино про Куропаты.
С другой стороны «запретки»
Отгадайте загадку. Есть две правозащитные организации. В одной — пики точеные, во второй — члены сс.ченные. За какую сам сядешь, какую на грант посадишь?
Пока о местах не столь отдаленных и о санитарах леса у нас пишут мало.
Например, чтобы пощекотать нервы читателей, «БелГазета» годами делала подборку писем с зоны, в которых сидельцы однотипно рассказывали о том, как вора закрыли, слезливая такая история с простым припевом — еду в магадан. Само собой, все жалобщики — невинно осужденные, поскольку любой читатель оппозиционного сайта готов поверить в какие угодно злодеяния родного государства.
Вторая волна пошла, когда в СМИ пиарилась социальная группа осужденных за наркотики после ужесточения антинаркотического законодательства. Одна такая посадка тянет целый паровоз родственников, которые готовы на все, чтобы вытащить сына из Волчьих нор и других отдаленных мест.
Правда, со стороны общества такая правозащитная деятельность не нашла отклика, поскольку любители трамадола и альфа-PVP на героев не тянут. Но, между тем, эта группа за последние пару лет стремительно увеличилась, причем не только за счет наркобаронов, типа Вилюги, но и за счет дурачков, которые решили заработать по 10 баксов на закладке.
Зона уравняла блатных и нищих, и наконец-таки произошло всенародное единение и гражданский диалог, о котором оппозиция нам рассказывает каждые выборы. Зачем защищать палитвязней, когда есть просто вязни?
Сначала ситуацию просек Андрей Бондаренко, организовавший правозащитное объединение «Платформа», а затем фишку переняли его коллеги — в 2017 году на политическом горизонте засияло СИУ «ТаймАкт». Его учредители — достойные люди Завадский, Жемчужный и Автухович, о которых мы сейчас расскажем.
Болею, не могу работать
Главная звезда «ТаймАкта» и постоянный гость «БелГазеты» Василий Завадский, бывший сотрудник МВД и начальник медслужбы Департамента исполнения наказаний МВД. Работал в тюремной медицине 24 года, из них 12 лет (с 1998-го до 2010-го) руководил медслужбой ДИН, в 2010 году был осужден, перед этим провел 9 месяцев в СИЗО КГБ, после чего ощутил в себе талант правозащитника.
«В 2009 году один из сотрудников ДИН попросил меня найти для него обычный транквилизатор: я по образованию врач-психиатр, хорошо знаю эти препараты. Поскольку в аптеке лекарство купить невозможно, я позвонил своему подчиненному в колонию и попросил принести его. Телефон прослушивался сотрудниками КГБ, меня задержали. В результате следствие вменило мне в вину подстрекательство к хищению психотропных средств. А поскольку мне эти 5 таблеток принесли, к делу подшили и незаконное хранение», — рассказывает Завадский.
Короче, целого начальник медслужбы ДИН посадили из-за пяти таблеток. Хорошо хоть, не из-за трех колосков, а то был бы еще один сюжет для Туровича.
Зная нашу систему, все это выглядит сомнительно. Чтобы копнуть под целого начальника медслужбы, должны были быть веские основания. Например, списание таблеток в астрономических количествах. Очевидно, оперативной информации по Завадскому было больше, а в суде сбыт рассыпался, о чем он сам и говорит, вменили только один эпизод с телефоном.
Тем не менее сегодня Завадский подчеркивает, что разрабатывали его КГБшники, сам он большой аматар белорусского языка, заодно жертва системы, пострадал за идею свободы таблеток. В общем, очень совестливый человек. И сегодня Завадский борется за права заключенных, хотя мог это делать гораздо эффективней по старому месту работы.
Автухович без гранатомета
Еще один колоритный учредитель «ТаймАкта». Не просто политактивист, а человек, имевший деньги и уважение в гродненском регионе, а значит — и свои интересы. Это как раз та яркая прослойка, которая цветет цветом в России и Украине и претендует на власть, но у нас пока придавлена.
О деле Автуховича писали много. Сам он отсидел 8,5 года — как в колонии, так и в тюрьме. В тюрьме его держали в маленьких камерах, рассчитанных на двух человек — одного держать не хотели, мотивируя тем, что он склонен к суициду.
«Была какая-то причина не держать меня одного, причем незаконная, а исходя из чьих-то интересов. Меня держали со «стукачами» — все они работали на администрацию, кроме одного — тот просто был вспыльчивый и провоцировал драки», — рассказывал будущий правозащитник.
Очевидно, тогда Автухович попал на внутрикамерную разработку, но как юнак из стихотворения, мужна трымался. Если вспомнить его уголовное дело, то начали там с теракта против гродненского губернатора, а закончили хранением патронов. Вообще, доказывать любой террористический состав очень сложно — необходимо чем-то подтвердить намерения, в практике это единичные случаи.
В нынешних реалиях люди с капиталом, типа Автуховича, на которых наехало государство и которые имели связи в определенной среде — лакомый кусок, который позволяет потенциально перейти нашему мощному гражданскому обществу на самофинансирование. Другое дело, что замоты оппозиции настолько бесперспективны, что ни один общак в них не вложится.
Я — доцент!
Еще один достойнейший правозащитник и учредитель «ТаймАкта» — Михаил Жемчужный (две ходки). Про Жемчужного общественности известно немного. Бывший доцент, как в кино, Витебского технологического университета, кандидат технических наук. В 2007 году был осужден на пять лет лишения свободы по статье 210 УК «Хищение путем злоупотребления служебными полномочиями». По словам его коллег, дело было связано с махинациями в научной сфере. Витебский активист Левинов говорит, что до информации об аресте Жемчужного даже не знал о таком правозащитнике:
«Я слышал о его первом уголовном деле, по науке, — говорит он. — Но никакой информации о его правозащитной деятельности я не знаю. По второму делу судебное заседание проходило в закрытом режиме. С адвоката взяли подписку о неразглашении сведений. Нас лишили возможности узнать детали этого уголовного дела».
Алена Красовская-Касперович, коллега Бондаренко, утверждает, что «из тех документов, которые мы видели, можно предположить, что Михаил все-таки нарушил закон. Никакой политики в его деле мы не видим».
Это — что касается мошенничества. Второе уголовное дело Жемчужного в закрытом заседании рассматривал Витебский облсуд. Учредитель правозащитной организации был признан виновным в подстрекательстве к умышленному разглашению иных сведений, представляющих служебную тайну; в незаконном приобретении в целях сбыта и сбыте специального технического средства (повторно), предназначенного для негласного получения информации, а также в покушении на дачу взятки (повторно).
Как оказалось, Жемчужный приобрел два комплекта записывающих устройств — в виде пуговицы и автомобильного ключа. В мае 2013 года передал сотруднику органов внутренних дел Жукову первое записывающее устройство, в октябре 2013-го — второе. Жуков имел доступ к сведениям, составляющим служебную тайну. За это Михаил в четыре этапа передал милиционеру почти 400 долларов. Позже Жемчужный получил документы, содержащие сведения, составляющие служебную тайну.
Т.е. Жемчужный, очевидно, дал сотруднику милиции технику и деньги, чтобы тот разместил аппаратуру в РУВД, собирал некую служебную информацию, подслушивал и т.д. Подкинь он свой ключ с пуговицей в другую организацию, ему бы вообще шпионаж пришили.
Тем не менее наши самые гуманные в мире правозащитники все равно признали его политзаключенным. Суд же дал 6,5 года строго режима с поражением в правах. Т.е. Жемчужный явился учредителем новой правозащитной структуры, находясь за решеткой.
А вот еще один правозащитник оттуда недавно вышел.
Депутат
Андрей Бондаренко — личность легендарная в узких кругах. На видео можно посмотреть, как он лупит ногой вертуху женщине по лицу. Правозащитная деятельность — практически как у Андрея Сахарова.
В местах не столь отдаленных Бондаренко вроде бы имел кличку «Депутат». Политика здесь ни при чем — так зэки называют тех, кто может грамотно составить надзорную жалобу и т.д.
После отсидки наш вспыльчивый герой дал грандиозное интервью «Навинам» (целиком можно насладиться по ссылке). Мы же опубликуем только вопросы журналиста.
— Если вы предполагали, что может быть провокация, зачем вы себя так повели? (Ответ: «Повел себя как?») — Распустили руки. По третьему эпизоду вашего обвинения есть видео, где вы ногой ударили человека.
— Давайте вернемся к еще одному эпизоду. Осенью 2013 года у вас произошел конфликт с таксистом при выезде из двора. Это правда, что вы разбили ему голову о капот? И как вам удалось заключить мировое соглашение?
— Вы вспыльчивый человек?
— Насколько важен фактор алкоголя? По всем эпизодам установлено, что вы находились в опьянении.
— После того как вы попали за решетку, «Платформа» получила доступ в колонии. Красовская-Касперович заявляла, что вы как-то пришли на прием к начальнику Департамента исполнения наказаний пьяным, поэтому с вами не хотели сотрудничать. Можете это прокомментировать?
— На своей первой пресс-конференции вы заявили, что хотите объединить несколько правозащитных организаций, чтобы противостоять «Весне».
— Раньше политики не могли между собой договориться, сейчас пришла очередь правозащитников? Вам не кажется, что все это выглядит как раскол?
Спойлер: это, конечно, не раскол. Но каждую правозащитную концепцию надо продать спонсорам. Грубо говоря, зачем им две «весны»? Хватит и одной. Новшество, очевидно, было в том, чтобы отойти от политических критериев отбора клиентов, и перейти а) на резонансные уголовные дела, б) на четких пацанов.
«ТаймАкт» — это проект конкурентов, сделанный по той же схеме и призванный частично заменить «Платформу» и «Платформу инновейшн», пока Бондаренко сидел. Но не тут-то было. Он вышел, и учредил — что бы вы думали? — «Нью Платформ Инновейшн».
Тем временем «ТаймАкт» (Автухович, Жемчужный, Завадский) занимаются защитой Доната Скакуна, который пырнул ножом учительницу — недавно точку в деле поставил Верховный суд. В целом же их правозащитная деятельность сводится к тому, что правозащитники ходят с родителями по оппозиционной прессе. Идея все та же — точечная работа по резонансным делам, резонанс в СМИ, использование наработанных оппозиционных каналов с прессой.
А теперь обозначим тенденцию:
Пока праваабаронцы защищали права политвязней в своем маленьком гетто, это выглядело как безобидная переписка юденрата с гестапо о судьбе евреев.
Однако за последний год мы наблюдаем последовательный выход на целевые группы: предприниматели, безработные, блатные, наконец, бывшие работники органов. Это, увы, тревожный звоночек. Сидельцев у нас немало, в симпатиях к власти они не замечены, а в отдельных случаях присутствует смычка с криминальным капиталом, который, как известно, границ не имеет и плещется по всему СНГ.
Похоже, мы все более становимся европейской страной — и пока темой сталинских репрессий занимаются осужденные за педофилию, за права заключенных борются бывшие судимые МВДшники. Со стороны это выглядит примерно как у классика:
— Отлично, — повторял Хуриев. — Лебедева, не выпячивайте зад. Чмыхалов, не заслоняйте героиню. Поехали… Входит Дзержинский… А, молодое поколение?!.
Цуриков откашлялся и хмуро произнес:
— А, б…дь, молодое поколение?!
— Что это за слова-паразиты? — вмешался Хуриев.
— А, молодое поколение?!
С. Довлатов, «Зона»
Шведы за гранты учат, как работать с целевыми группами. Зэки ставят пьесу про Ленина.
