Вокруг нас бушует коронавирус, но жизнь продолжается. А вместе с жизнью, рука об руку с ней, продолжается и смерть. Да, смерть! Наше имя — Захар Прилепин! Шутка.
С разницей в один день, 16 и 17 марта 2020 года, умерли Кузьма Рябинов и Эдуард Лимонов. Рябинов — это многолетний соратник Егора Летова, группа «Гражданская оборона». А Эдуард Лимонов — это Эдуард Лимонов. Писатель, общественно-политический деятель и соучредитель, не побоюсь этого слова, легендарной Национал-большевистской партии. Стоит добавить, запрещённой в Российской Федерации Национал-большевистской партии.
НБП была, пожалуй, самым ярким культурно-политическим явлением России 90-х. Имелись, конечно, ещё и другие яркие культурные, и яркие политические проекты. Но объединяла в себе и то, и другое именно Национал-большевистская партия. А саму партию объединял Эдуард Вениаминович Лимонов. Были, правда, попытки создать «НБП без Лимонова», но этих спойлеров никто уже давно не помнит. Никто, кроме таких людей, как мы с вами. Мы не злопамятные, просто злые — и память у нас хорошая.
Я никогда не был национал-большевиком, да и самого Лимонова видел всего пару раз в жизни и лишь однажды общался лично. Вместе с тем, как ни странно, мой пробудившийся интерес к делам политическим напрямую связан с НБП и, точнее говоря, с партийной газетой «Лимонка». Которая, как и партия, запрещена на территории Российской Федерации. С чем я дорогих россиян и поздравляю. Но дело не в этом.
Дело было в середине 90-х. Мы с парой школьных приятелей, ранние тинейджеры, стали металлистами и как-то узнали, что московский «Рок-клуб», или «Р-клуб», о котором мы что-то урывками слышали как о культовой музыкальной точке, находится не на другом конце Москвы, а в соседнем районе. Буквально минут двадцать ходьбы от наших домов и от школы. Тогда этих ваших Интернетов не было, нельзя было за секунду проверить, что где находится, построить маршрут и заказать билеты онлайн, а потом на входе в клуб показать штрих-код с телефона. Тогда было сложнее. И вот мы с приятелями решили сходить на концерт — уже не помню, какой группы. Да и это было не важно. Важен был сам факт — мы сами пришли в настоящий, взрослый, «тот самый» «Р-клуб», купили билеты заранее. А потом явились снова, уже в день концерта, увидели «оголтелую толпу металлистов, панков и скинов», стоящих перед клубом, употребляющих алкоголь, что-то обсуждающих, поющих песни. Это сейчас всё происходит тихо и спокойно, а в наше время концерты — это было о-го-го!
К чему я это всё рассказываю? А к тому, что на самом концерте к нам подошли молодые национал-большевики. Как я сейчас понимаю, та группа, на которую мы пошли, то ли была идеологически нацбольской, то ли просто так совпало, что на концерт пришли нацболы. Одним словом, сидим мы за столиком, а к нам подсаживается несколько лимоновцев — панки в камуфляже. Это были ребята лет по 16-17, старшеклассники всего лишь. Но нам они тогда казались взрослыми. И вот была среди них одна нацболка, с горящими глазами, которая подарила нам несколько номеров газеты «Лимонка» и сказала так с энтузиазмом пламенную речь в духе: ВЫ — НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ, ЗА ВАМИ — БУДУЩЕЕ РОССИИ, ВЫ ДОЛЖНЫ ВЗЯТЬ ВЛАСТЬ В СВОИ РУКИ И ИЗМЕНИТЬ СТРАНУ К ЛУЧШЕМУ. И банду Ельцина под суд, само собой. Смешно! Нам лет по 14 всего, а ребята, всего на несколько лет старше, уже к нам обращаются как к молодому, то есть «следующему» поколению.
В общем — спойлер — никто из нас не стал нацболом. Но! Газету мы взяли, внимательно изучили, потом несколько дней обсуждали после уроков и даже читали вслух стихи оттуда. Был там на последней странице стих про революционную борьбу, с красивым таким, чисто нацбольским образом: на баррикады спускается Иисус, благословляет повстанцев, воюющих против ненавистной «банды Ельцина», и — с улыбкой протягивает оппозиционерам гранатомёт. Страшные вещи тогда печатались в прессе! Лодку оппозиция раскачивала не в пример более активно, чем сегодня.
Нацболы были самой креативной политической силой России. Собственно, именно они и начали устраивать перформансы и продвигать политические мемы задолго до того, как это стало мейнстримом. «Ешь богатых!», «Вставай, проклятьем заклеймённый!», «Завершим реформы так: Сталин, Берия, ГУЛАГ», «Не ссы — вступай в НБП», «Россия — всё, остальное — ничто!», «Да, смерть!» — это всё было творением НБП. Сам слоган партийной газеты «Лимонка» звучал так: КУПИ И ВЗОРВИ.
Можно ли сказать, что Лимонов и НБП были лучом света в тёмном царстве? — Скорее нет, чем да. Хотя и Катерину из пьесы Островского «Гроза» я бы так не назвал. Скорее, национал-большевики были костром, в котором можно было легко сгореть, а те, кто оставался жив и отлетал прочь, всё-таки сохраняли шрамы и опалённые крылья. НБП можно, я думаю, сравнить с сильнодействующим и крайне опасным наркотиком, который у творческих людей развивал их способности, позволял творить больше и ярче, но из-за этого допинга они и перегорали быстрее. При этом они не получали взамен ничего материального, но были вынуждены тратиться сами — на партию, на акции, на газеты, на помощь товарищам, которые во всё большем количестве попадали в неприятности с законом. Нацболы не получали ничего, кроме, может быть, уважения со стороны товарищей — таких же маргиналов из больших городов и из провинции, как и они сами. Им, точно по Марксу, было нечего терять, кроме цепей. Но и приобрести они рисковали — другие цепи.
Автобиографические книги Эдуарда Лимонова об истории НБП, в частности «Анатомия героя» и написанная в тюрьме «Моя политическая биография», в чём-то схожи с автобиографией также покойного Лемми Килмистера, лидера группы Motorhead. Вот пишет Лемми о человеке, пишет, рассказывает какие-то забавные истории, а в конце сообщает — к сожалению, он или она скончались от передозировки в 81-м или 83-м или что-то подобное, и нет больше у меня этих весёлых друзей. Собственно, автобиография Килмистера называется White Line Fever, то есть «лихорадка белой полоски» — намёк на дорожку кокаина. А в истории НБП — другое, но похожее. Лимонов рассказывает о том или этом активисте, замечательном парне, а в конце один умирает насильственной смертью, другой пропадает без вести, третий садится в тюрьму, четвёртый выходит в окно. То есть НБП — это то, за чем интересно было бы наблюдать со стороны, но никогда, ни в коем случае не подходить слишком близко.
Перефразируя известное: если вы не уважаете Лимонова, у вас нет сердца, а если вы хотите стать Лимоновым, у вас нет разума. Впрочем, справедливо сказать, что не иметь разума в определённом возрасте — это скорее признак психического здоровья. Быть революционером в двадцать — это прекрасно. Оставаться революционером в 77 — значит быть лидером НБП. НАШЕ ИМЯ — ЭДУАРД ЛИМОНОВ! Это был один из слоганов национал-большевиков.
Есть мнение, что писатели всю жизнь пишут одну и ту же книгу, причём о себе. В целом, наверное, это некоторое преувеличение. Но по отношению конкретно к Лимонову это — сущая правда. Кто вообще помнит, что настоящая фамилия у Эдуарда Вениаминовича была Савенко. Хотя слово «настоящая» здесь звучит как-то — искусственно, что ли, как-то НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ. На мой взгляд, настоящая фамилия лидера НБП — это как раз Лимонов. Лимонов всю жизнь писал роман, в котором главным действующим лицом был он сам, а второстепенными героями были его соратники и попутчики. В отличие от автора, они были переменными, зависимыми от постоянной — от САМОГО Лимонова. Сейчас много говорят о стирании грани между онлайном и оффлайном. Ещё до того, как это стало мейнстримом, Лимонов стёр грань между жизнью и прозой жизни.
Говоря о Лимонове, меньше всего хочется обсуждать его идеологию. Что такое национал-большевизм? Люди поумнее скажут, что это одно из течений более широкого направления — консервативной революции в Веймарской Германии. Люди поглупее… Впрочем, не будем о них. Сам Лимонов говорил, что национал-большевизм — это спайка социальной справедливости и национального достоинства. Замена социализма на большевизм, а свастики на серп и молот, впрочем, не спасла Лимонова от обвинений в нацизме. Хотя, скорее всего, он и сам этого хотел. Он исходил из того, что чёрного пиара не бывает. А при отсутствии внешней медийной поддержки даже сегодня, в эпоху Интернета, выживать трудно. А в начале 90-х — тем более. Нужно было эпатировать, нужно было шокировать. В то время цензуры в нашем понимании не было. Если ты достаточно яркий, тебя заметят. Не обязательно будут хвалить — будут ругать, ещё как. Но всё, что не некролог, то реклама.
И Лимонов эпатировал и шокировал. И сам по себе, и вместе со своими соратниками и попутчиками. Соратники у него были под стать ему — яркие, креативные, со свежим взглядом на постсоветскую реальность. Это и Егор Летов, и Андрей Курёхин, и Александр Дугин, и, чёрт возьми, Сергей Троицкий, который Паук. В этом была ТВОРЧЕСКАЯ сила Национал-большевистской партии, но вместе с тем и её административная слабость. Когда вы собираете вместе такие глыбы, былинных ЛЕБЕДЯ, ПАУКА И ЩУКУ, то трудно ожидать, что они все будут идти в ногу, в какую-то одну сторону, во всём следуя командам вождя. Какую-то часть пути эти русские глыбы прошагали вместе, а дальше разошлись по своим направлениям — по своим особым космосам. В этой связи кто-то может обвинить Лимонова в вождизме, хотя вождизм — это не баг, а фича Национал-большевистской партии. Если уж и можно в чём-то обвинить Лимонова, так это в том, что обладая такой огромной творческой и личной силой, он, насколько можно судить, был несколько обделён чувством юмора. Во всяком случае, в том, что касалось вопросов политики. И это кажется мне крайне удивительным!
У Армина Молера, исследователя немецкой консервативной революции, есть замечательное эссе «Фашизм как стиль». Мне всегда представлялось, что и лимоновский национал-большевизм был именно стилем, жестом, формой политического активизма, куда можно было встроить почти весь ЭКСТРИМ — от фашизма до антифашизма, от тоталитаризма до анархизма, от наци-скинхедов до чернокожих. Но Лимонов, очевидно, считал, что всё-таки есть в национал-большевизме собственно идеология. И боролся за правоту этой идеологии, в том числе и с соратниками.
Я читаю в его книгах историю о том, как у них прошёл разлад с Егором Летовым. Произошёл он на политической почве. Если не ошибаюсь, суть спора была то ли в вопросе рыночной экономики, то ли в возможности ситуативной поддержки Ельцина или, наоборот, Зюганова. Вы можете себе такое представить — ссориться с ЛЕТОВЫМ из-за РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ ИЛИ ЕЛЬЦИНА? Ссориться на полном серьёзе! Неиронично! С Летовым! С ЛЕТОВЫМ, КАРЛ! С человеком вообще с другой планеты, который, как он сам поёт в одной из песен, «летает снаружи всех измерений». А Лимонов об этом всём пишет как о столкновении политических платформ. Ну что же, неоднозначный человек и неоднозначен всегда — многогранно.
Несмотря на то, что политически Лимонов разошёлся с Летовым, как и со всеми остальными, для лично меня эти две фигуры в значительной степени являются частью одного целого — МЕТАФИЗИЧЕСКИХ девяностых. Сегодня девяностые ругают — и правильно делают. Но, как говорят по другому поводу, был культ, но была и личность. Так и в девяностые — была ХТОНЬ, но была и метафизика. Не только в литературе, в музыке или в политике. Даже в кинематографе, с этими пустыми кинозалами. Помните такие? Я помню. Разве после фильма «Брат», а это 1997 год, что-то было выпущено равное ему? Не отдельно по игре актёров, саундтреку, идее, атмосфере — а по совокупности факторов? А есть другая «Гражданская оборона»? А есть другая Национал-большевистская партия? А другой Эдуард Лимонов? А Летов? А Сергей Бодров-младший? А вы всё: «девяностые», «девяностые»…
О некоторых говорят: он ушёл из жизни слишком рано. Ницше писал, что Иисус был достаточно благороден для того, чтобы отказаться от своего учения, проживи он подольше. А Лимонов вот не отказался. И прижизненно стал памятником самому себе. Менялись эпохи, а памятник оставался собой. Чуть меньше занимался политикой, но писал по-прежнему много. В контексте Русской весны даже стал проявлять, как говорили критики, признаки лоялизма. Хотя справедливее было бы сказать, что это государство в некоторой степени и на некотором этапе стало реализовывать повестку националистов, включая нацболов. Собственно, про русский Крым националисты говорили до того, как это стало мейнстримом в Кремле. Да что там националисты! В том же фильме «Брат» это есть, как вы помните, во второй части.
Революционеры, приходя к власти, становятся всё более консервативными. А что происходит, когда революционеры остаются в маргинальном положении, но государство начинает реализовывать их программу? По крайней мере, частично? Можно ли назвать это победой революционеров? И как им вести себя по отношению к государству в таком случае? Егор Летов пел: Я ВСЕГДА БУДУ ПРОТИВ! Но Летов — это метафизика. А Лимонов — ещё и политика. Режим стал явно «менее антинародным», а порой даже и вполне приемлемым. Но слишком хорошо не бывает — чем лучше живёшь, тем больше требований к государству — в том числе в том, что касается соблюдения прав и свобод гражданина. Отсюда участие Лимонова в «Национальной ассамблее», в коалиции «Другая Россия», в маршах несогласных, в «Стратегии-31», в «болотных» протестах. С «проклятыми либералами»! Какой ужас и кошмар! Спойлер: на самом деле, не кошмар. Просто довели же человека! ДО-ВЕ-ЛИ!
Когда Коммунистическая партия Российской Федерации перешла, говоря языком марксизма-ленинизма, с революционных на реформистские позиции, то куда честному революционеру податься? (Я уже не говорю про описанные Лимоновым «кидки» национал-большевиков со стороны товарища Зюганова и других товарищей ещё в 90-е.) Когда главной силой протеста, помимо собственно национал-большевиков, в России оказались либералы, то почему бы с ними не блокироваться? Я уверен, что к Лимонову приходили и предлагали за те или иные блага отказаться от сотрудничества с либералами. Но, надо полагать, Эдуард Вениаминович пошёл на принцип. С другой стороны, в последние годы он печатался в ассоциированных с государством СМИ и периодически появлялся, страшно сказать, на НТВ. Состояний Лимонов не нажил, поэтому должен был кормить себя и семью тем, чем умел, — писательским трудом. Он писал до самого конца, давая жёсткие, но обычно до боли справедливые оценки ситуациям и персонам. Порой диву даёшься, как точно лимоновские характеристики совпадают с тем, что ты сам думаешь про того или этого человека.
В конце 80-х у Лимонова вышла повесть «У нас была великая эпоха», посвящённая детству писателя, которое пришлось на время перед оттепелью. Возможно, кто-то напишет новую повесть с таким же названием — про то, как мы с вами были современниками таких русских глыб, как Лимонов, как Летов… Всё мечты, всё мечты…
И умер Лимонов оппозиционно. Не от коронавируса, как положено, а от рака, с которым боролся последние два года.
Если правда, что Иисус умер в 33 года за наши грехи, то Эдуард Лимонов все свои 77 лет жил за наши грехи.
Станислав Бышок, сопредседатель Гражданской инициативы «Союз»
