14 ноября в Минске состоялась презентация перевода Нового Завета на белорусский язык. Мероприятие было весьма представительным. На следующий день информационный портал tut.by разместил подробный отчет о нем, озаглавленный «Под песню «Магутны Божа» БПЦ презентовала перевод Нового Завета на «мову», который делала 25 лет». И, как в большинстве тутбаевских публикаций, в отчете этом интересен не смысл, а подтекст, то, что написано между строк.
Начнем с заголовка. Вопрос по поводу того, зачем слово «мова» взято в кавычки, даже не будем разбирать. Это общая безграмотная тенденция белорусских СМИ – помещать белорусские слова в русский контекст. Отсюда всякие «открыла шуфлядку», «развалины кальвинистского сбора» или «он заговорил на мове», имея в виду, что собеседник перешел на белорусский язык. Излишне напоминать, что в русском слова «мова» попросту нет. Есть «язык». И обозначение белорусского языка словом «мова» в русском тексте тут же выделяет его, ставит в некую странную и нелепую оппозицию всему прочему. Это все равно как про англичанина написать «он перешел на language». Но это так, к слову.
Не к слову вот что. В заголовок вынесена далеко не самая важная составляющая мероприятия – исполнение гимна «Магутны Божа». Ее пел хор в конце вечера, пел в числе других произведений. Но о «Магутным Божа» нам напомнили отдельно, вынесли в заголовок. За что ж такая честь?.. Видимо, за то, что эта нейтрально и даже патриотично звучащая песнь, в 1995-м даже претендовавшая на звание национального гимна, написана в 1943 году Натальей Арсеньевой (1903-1997) – женой Франца Кушеля, командира белорусских коллаборационистов. О сотрудничестве самой Натальи с оккупационной «Белорусской газетой» и прочих ее «подвигах» хорошо известно всем нормальным людям. В конце войны коллаборантка, понятное дело, сбежала и умерла в США. Вот только в последнее время громко об этом стараются не говорить. Даже памятник ей в Старых Дорогах поставили в 2003-м. Инициатор установки этого памятник глава клуба «Спадчына» Анатолий Белый утверждает, что «Наталья Арсеньева вписывается в контекст всемирной культуры, а ее гимн «Магутны Божа» — классика мировой литературы, несмотря на то, что имя ее в Беларуси мало известно, а в школе дети не изучают ее произведений. Именно таким людям и надо ставить памятники». Видимо, он полагает, что объяснений, которых в свое время Арсеньева дала по поводу сотрудничества с нацистами («Люди, которые ни за что пострадали от советской власти, а таких было не так уж и мало, встречали немцев с надеждой, как избавителей. Абсолютно никто не думал, что немцы такие нелюди»), вполне достаточно.
В общем, белорусский перевод Нового Завета презентовали в Минске под песню, текст которой написала на оккупированной территории Беларуси пособница нацистских оккупантов. Это если коротко. И этот факт представляется журналистам крайне значительным со знаком плюс. Иначе не вынесли бы в заголовок.
Идем по тексту тутбаевской публикации далее. Подзаг: «На презентации глава БПЦ рассказал, как готовилась книга, чем она важна для церкви и прихожан, а также почему до сих пор не выучил белорусский язык». Ну что ж вы так мягко-то?.. Первые два вопроса можно было смело опускать и переходить к главному, рубить правду-матку: почему глава БПЦ до сих пор не выучил белорусский язык? Именно это журналистов и волновало. Смотреть в глаза, отвечать не задумываясь!..
Ответил Митрополит Минский и Заславский, Патриарший Экзарх всея Беларуси владыка Павел вполне понятно: «Вы знаете, искренне скажу: засосала, затянула будничная административная деятельность. Многое, что я слышу на белорусской мове, я «разумею», но как тот мудрый пес, все понимаю, но сказать не все могу. Я думаю, что со временем буду продолжать этим заниматься. Суета заедает». Но вряд ли белорусских националистов такой ответ удовлетворит. Их требования просты – глава Белорусской Православной Церкви должен говорить по-белорусски, быть белорусом и в идеале не иметь никакого отношения к Московской Патриархии. Казалось бы, для таких «упертых» есть Белорусская автокефальная православная церковь, штаб-квартира которой находится в Нью-Йорке, а на сайте выложены ноты и текст «Магутнага Божа» во всей его красе. Но нет, зачем же нам альтернативы?.. В идеальной Беларуси все должно быть единообразно, чистенько и исключительно по-белорусски. Памятники – коллаборантам, гимн – «Магутны Божа»… А что сделают с теми, кто с этим не согласен, тоже обязательно придумают.
Вопрос богослужения на белорусском языке, разумеется, тоже всплыл. «Означает ли появление Нового Завета на белорусской мове, что в Беларуси будет больше богослужений на белорусском языке?» — валя в одну кучу «мову» и «язык», поинтересовались у Владыки. И снова спокойный, разумный ответ:
— Я бы не стал связывать появление этой книги с богослужениями на белорусском языке. Вы понимаете, у нас нет такой канонической или догматической установки относительно языка. Будут люди желать — можно совершать богослужения. Дело в том, что многие люди, которые сегодня ходят в храм, привыкли молиться на церковнославянском языке. У нас была попытка. Несколько лет назад один из настоятелей, ревностный такой, решил сразу все богослужение перевести на белорусский язык. Ну и что — люди перестали ходить, потому что для них было тогда непонятно. Сегодня вырастает такое поколение, которому белорусский язык будет ближе.
«Многие люди, которые сегодня ходят в храм, привыкли молиться на церковнославянском языке», — такой ответ в устах Владыки прозвучал крайне дипломатично. Любой мало-мальски образованный человек знает, что богослужение в Православной церкви ведется именно на церковнославянском. Все попытки ввести богослужения на иных языках – неважно, русском, украинском, белорусском либо ином – свидетельствуют о попытках некой «модернизации», которая по большому счету граничит с расколом. Например, на русском языке в 1920-40-х гг. шли службы в обновленческой церкви (так называемой «Живой»), которая была откровенным проектом ГПУ. И предпринимались все эти попытки с одной-единственной целью – внести в Церковь раскол и хаос, поссорить верующих, получить сиюминутные политические выгоды. Продолжаются такие попытки и сегодня. Иначе Владыка Павел не вынужден был бы оправдываться на онлайн-конференции в январе 2016-го: «Нас пытаются обвинить в том, что вот — русский язык. Но это не русский язык, мы совершаем богослужения на церковнославянском, и это даже не старославянский. Это язык конца XIX — начала XX столетия. И он понятен сегодня нам — тем, кто внимательно прислушивается к словам молитвы». Но понятность или непонятность языка богослужения реформаторов не волнует. Им нужно только одно – чтобы было не по-русски.
Отдельно в публикации подчеркнуто, что «пока тираж книги небольшой — 6 тысяч экземпляров. Библию на белорусском можно будет купить в церковных лавках, в Кафедральном соборе. Кроме того, ее обещают оцифровать, чтобы сделать доступной каждому желающему.
— Будем смотреть: будет спрос — будем переиздавать, — отметил митрополит, комментируя то, что тираж пока невелик».
Зачем это сделано?.. А затем, чтобы подчеркнуть – белорусского Нового Завета напечатали мало. Между тем любой человек, который мало-мальски соприкасается с издательским делом, знает: по нынешним временам 6000 экземпляров – тираж отличный, мало сказать – это тираж большой. Так что незачем врать: напечатали белорусской Книги Книг столько, что хватит на всех и еще останется.
Продолжаем чтение. Что еще радует журналистов? Конечно же то, что «на мероприятии в Национальной библиотеке немало людей говорили по-белорусски. Среди них — министр информации Александр Карлюкевич, депутат Елена Анисим». Ну и что, спрашивается, примечательного в том, что люди говорят на одном из двух государственных языков Республики Беларусь? Уверен, что еще больше людей на презентации говорили по-русски. Но эта ошеломляющая новость почему-то отдельной строкой не зафиксирована. Ну и под конец еще раз отмечено в репертуаре хора исполнение «Магутнага Божа».
Вот такие смыслы заложены во внешне нейтральном репортаже. Неважно, что вышел белорусский Новый Завет. Важно, что а) митрополит Павел белорусский язык так и не выучил, б) книг напечатано мало (наверняка – намеренно!), в) богослужений на белорусском больше не станет; г) много людей на презентации говорили по-белорусски, д) играл «Магутны Божа». Именно к этому набору тайных смыслов и сводится публикация.
