С большим размахом 14 октября был отмечен День защитника Украины, совпавший к тому же с 75-й годовщиной основания Украинской повстанческой армии (УПА).
Самым зрелищным акцентом на празднике был 5-километровый марш националистов, в основном молодежи, по Киеву. По всей стране прошли выставки, повествующие о деятельности УПА — точнее показывающие кровавую и сложную историю националистического движения, которую нынешняя власть хотела бы сделать основой исторической памяти украинского народа. 30 июня 1941 года во Львове Организация украинских националистов (ОУН) объявила о создании независимого Украинского государства — союзника Третьего Рейха. Потенциальными союзниками это событие было воспринято однозначно негативно. Хотя до войны Германия поддерживала разведывательную деятельность с работающей в Польше ОУН и позволила ей формирование коллаборационистских батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», которые принимали участие в нападении на Советский Союз, но она вовсе не собиралась соглашаться ни на какое суверенное украинское государство.
Лидеры несостоявшегося правительства и лидеры ОУН были арестованы. Несмотря на это, осенью 1941 года украинские националисты не собирались вести вооруженную борьбу против немцев. Впечатлённые успехами немцев в борьбе с ненавистным Советским Союзом, они были убеждены в неизбежном крахе Москвы. На конференции ОУН ((б)бандеровцев) под руководством Мыколы Лебедя говорилось, что независимая Украина — это дело долгой «дипломатической и политической борьбы». На тот же момент членам организации было рекомендовано вступать в вспомогательную полицию гитлеровцев, усилить украинское присутствие в оккупационной администрации, максимально заняться торговлей и промышленностью и при этом вести агитацию в националистическом духе, не нападая на немцев. И все эти рекомендации были выполнены.
Однако немцы не намеревались допускать диверсий даже потенциально. Деятельность «группы Бандеры» оставалась под пристальным наблюдением. В начале следующего года начались аресты и казни в рядах националистов, подозреваемых в создании украинского государства. В таких условиях в октябре 1942 года на секретной конференции во Львове собрались пять военных представителей Организации украинских националистов. Они обсудили шансы украинского националистического повстанческого движения, но не приняли никакого решения – лишь позднее историография объявит 14 октября 1942 года днём основания УПА, чтобы сохранить символическую связь между образованием этой организации и украинским казачеством, которое празднует рождение в этот же день.
О формировании партизанских отрядов было заявлено только в декабре, а дальнейшие планы определены в начале следующего года, когда ОУН убедилась, что ранние геополитические расчеты были неправильными и что СССР может выйти победителем из войны. Националисты намеревались завладеть землями, населенными украинцами до прихода Красной Армии, предполагая, что получат поддержку западных союзников, в результате чего может дойти и до новой мировой войны, в результате которой возникнет Украина «от Японии до Кавказа». ОУН (б) пыталась в официальных документах создать впечатление, что ведёт борьбу за демократическую Украину, хотя знала, что объявленный ещё до войны интегральный агрессивный национализм —демонстрируемый непосредственно нацистской Германией и фашистской Италией — может произвести на западе ужасное впечатление. Действия, однако, противоречили словам с самого начала. Украинские и польские авторы с редким единодушием утверждают, что первой вооруженной акцией бандеровских националистов было нападение военного подразделения Григория Перегийняка (псевдоним «Довбёжка-Коробка») на немецкий пост жандармерии в местечке Влодимерец (Володимерец) на Волыни в ночь с 7 на 8 февраля 1943 года.
Поскольку украинские историки, как правило, заканчивают эту историю взятием поста , польские продолжают: добившись успеха «Довбешка-Коробка» отправился в польское селение Паросли и перерезал там жителей (по разным данным от 149 до 173 человек). Согласно идее интегрального национализма, независимая Украина должна была быть этнически однородной. В документальных источниках польского подполья записано, что один из командиров УПА в марте 1943 года так подытожил действия против поляков:
«Нынешний оккупант (т.е. немецкий – прим.) дело временное, поэтому не стоит тратить силы на борьбу с ним. Истинный оккупант тот, что наступает. Что же касается польского дела, это не военный вопрос, а только вопрос меньшинств. Решим его так, как Гитлер решил еврейский вопрос. Если только не уберутся сами».
Согласно данным историков Владислава Филара (во время войны – солдат 27-й Волынской пехотной дивизии Армии Крайовой) и Чеслава Партача, решение об «изгнании» поляков с земель, которые по мнению ОУН (б)принадлежали украинцам, было принято на IIIконференции организации в конце февраля 1943 года. Другой заслуженный историк УПА Гжегож Мотыка утверждает, что решение об уничтожении поляков в конечной инстанции принимали: главный организатор УПА Дмитрий Клячкивский, командира УПА на Волыни северо-западной Иван Литвинчук и военный референт ОУН (б) Василий Ивахив. Независимо от того, как именно выстраивалась цепочка принимаемых решений, масштаб преступлений оказался ужасающим. Сознательно убивали и уничтожали целые деревни, чтобы даже следов не осталось от неукраинского населения, предварительно подвергая жертвы пыткам с беспрецедентной жестокостью. Примеры злодеяний можно приводить сотнями: в конце марта 1943 года Литвинчук (кличка «Дубовый») устроил масштабный погром в деревне Липники — дикая резня, 179 жертв. 23 апреля этот же командир, причисляемый сегодня к «героям УПА», массово уничтожает колонию при базальтовой шахте в селе Яновая Долина – погибло около 600 человек. 3 мая бандеровцы уничтожают 53 человека в Кутах, остальных жителей спасают подоспевшие отряды местной самообороны. В начале июня стёрта с лица земли деревня Гурбы — как минимум 250 человек расстаются с жизнью в нечеловеческих муках.
11 июля УПА устраивает «кровавое воскресенье» в Гороховском и Влодимирском районах довоенной Волынской области. Резня происходит как минимум в 99 населенных пунктах, в пяти случаях бандеровцы пользуются тем, что местные жители собираются в костёле на службу и учиняют расправу в святом месте.
«Мы окружили пять польских деревень и в течение ночи и следующего дня сожгли их, а всех жителей, старых и молодых, уничтожили — в сумме более двух тысяч человек (…). Многих поляков — мужчин, женщин, стариков и детей — бросали живьём в колодцы, а потом добивали их из огнестрельного оружия. Остальных закололи штыками, зарубили топорами и расстреляли» — пугающе откровенно и лаконично вспоминает цитируемый Мотыком украинский «борец за свободу» Степан Редеша.
Пожары бушуют, с короткими перерывами, по всей Волыни до осени. Возобновляются в канун католического Рождества 1943 года и длятся до весны следующего года. Всего в этом только регионе погибло 50-60 тысяч поляков — эта цифра считается наиболее правдоподобной и признаётся польскими историками. «Антипольская акция», обычно так именуемая УПА в документах внутреннего пользования, продолжалась и далее в восточной Галиции.
Первые массовые уничтожения во Львовском, Тарнопольском и Станиславском районах произошли ещё осенью 1943 года. В феврале 1944 года, как говорится в отчёте УПА предоставленном для АК, украинские националисты решили, что
«ввиду успехов большевиков на Восточном фронте следует ускорить ликвидацию польского элемента. Акции уничтожения должны проводиться на следующих условиях: польские деревни должны быть сожжены до тла, а их жители уничтожены на корню».
Невозможно перечислить все случаи убийств и резни, где количество жертв исчисляется от нескольких десятков до нескольких сотен. Самые массовые в Пенацкой Гуте, Большом Ходачкове, Подкамени были осуществлены УПА совместно с коллаборационистским 4 полком полиции СС, состоящим из украинцев, которые добровольно вызвались служить в дивизии СС «Галичина».
Жертвы пожаров в Восточной Галиции исчисляются от 30-40 до 70 тысяч человек. Как же в это время выглядел баланс борьбы УПА «одновременно с Германией и Советами»? Гжегож Мотыка утверждает, что украинские выступления против немцев начали повторяться с марта 1943 года – наиболее часто осуществлялись атаки на местные власти, устраивались партизанские набеги и на более мелкие объекты. Используя тот факт, что из-за ухудшения ситуации на восточном фронте у немцев не было средств для проведения массированной акций против украинских националистов, УПА предполагала, что их атаки на поляков были немцам на руку. В результате в 1943 году некоторые районы Волыни оказались, по крайней мере на некоторое время, под фактическим контролем украинцев. Однако, всё это время борьба против Германии осуществлялась вместе с геноцидом нежелательных этнических меньшинств. Зачастую именно после выступлений против немцев войска УПА осуществляли варварские нападения на польские деревни.
Так, например, в июне 1943 года УПА взяла под свой контроль небольшой городок Колки и на пять месяцев сделала его одной из самых мощных своих баз, позже известной как Колковская Республика. Если только не учитывать того, что изгнание немецкого гарнизона сопровождалось убийством нескольких десятков поляков, которые решили не покидать деревню. Какой фактически урон нанесли бандеровцы немцам до конца оккупации так и не установлено. Польские историки не сомневаются – в документах, сообщающих о столкновениях с немцами, УПА слишком часто переоценивает свои успехи или недооценивает значение понесённых поражений. В 1944 году УПА, насчитывающая в своих рядах максимум 30 тысяч человек, была намерена воевать с Советским Союзом, ожидая что это будет либо крах СССР под влиянием новой революции либо начало новой войны. Надежды эти не оправдались, но националисты не сложили оружия, тем более, что в некоторых районах западной Украины у них была реальная поддержка в лице гражданского населения. УПА переходит к тактике партизанской войны, нападает на мелкие подразделения Советской Армии, громит сельские советы, поджигает склады сельскохозяйственных продуктов. Чтобы не терять свой контингент УПА агитирует не вступать в ряды Красной Армии и совершать различные акты саботажа. Убеждает украинцев, что в Советском Союзе их ждёт полное уничтожение. Националисты убивали членов Коммунистической партии и комсомола, а также тех украинцев, которые не хотели вступать в УПА.
По советским данным, всё ещё сильное до 1945 года националистическое подполье осуществило 6600
вооруженных акций различного рода. Однако, в конечном счете, шансов в борьбе с армией и НКВД у него не было. Серьезный урон украинским националистам был нанесён совместной операцией этих формирований зимой/весной 1946 года, так называемая «Большая блокада». Окончательный разгром – Операция «Запад», депортация гражданского населения, благосклонного украинским партизанам. Чувство безысходности вооруженного сопротивления уже преобладало среди националистов и их сторонников в 1949 году. Банды УПА все еще скрывались в лесах и бункерах, но уже не могли рассчитывать на поддержку населения. Ещё только год назад руководство организации призывало ликвидировать «всех, кто служит советской власти», изгнать иммигрантов из восточной Украины и убивать комсомольцев независимо от возраста, теперь же националисты не имели возможности реализовать свои намерения. В 1948 году они провели ещё 1387 военных операций, но более половины из них была сведена просто к убийству неудобных людей – милиционеров, руководителей сельских советов, директоров колхозов других людей, называемых «предателями нации».
Время больших столкновений с НКВД прошло. В 1950 году во время попытки ареста в селе Белогорщ, что около Львова, застрелился руководитель УПА — Роман Шухевич. Последняя вооруженная группа, все ещё пропагандирующая антисоветские лозунги УПА, была разбита десять лет спустя. *** Президент Петр Порошенко в связи с нынешним праздником призвал вспомнить «великие свершения истории», и не забывать «тяжелых карт». Но ни о тех, ни о других не решился сказать прямо. Что он имел ввиду, понимают лишь те, кто что называется, находится в теме и отслеживает тенденции украинской исторической политики. До обычного пользователя, а также до украинского ученика и студента, изучающих историю уже по современным учебникам, дойдет исключительно информация о несломленных, непоколебимых героях, которые подставили головы двум тоталитарным режимам и выражали украинское стремление к свободе.
Именно такой образ представляет постоянно Украинский институт национальной памяти (ИНП), в публикациях которого не существует «антипольской акции» (вспомним, что это собственно термин УПА) и «польско-украинская война», кроме того, спровоцирована самими поляками; надежды националистов на плодотворное сотрудничество с Германией и прекращение борьбы с ними на третьем месте в иерархии ценностей партизан – эти аспекты «дискретно замалчиваются»; догмой является повторение того, что в 1991 году не было бы независимости Украины, если бы не деятельность УПА более сорока лет назад. УПА в риторике ИНП Украины — это «ответ непокорённого народа»: нет в прославленных операциях даже тени рефлексии практических действий и агрессивной идеологии формации. Подобной же догмой стал аргумент, что в трудные времена, которые переживает Украина, сражающиеся настоящие герои, пусть даже и спорные, будоражат и объединяют общество.
Более того, главным объединяющим фактором в этом случае является не история убийства поляков на Волыни и восточной Галиции, а не равная битва с СССР. Только всё же есть лучшие кандидаты в герои, действительно способные объединить нацию — практически во всех регионах страны пользуется уважением и почитается Тарас Шевченко. Такую же ключевую роль могут играть и другие писатели и творцы культуры, чья деятельность в XIX и XX веках действительно способствовала укреплению чувства общности украинцев, живущих в разных странах. Бандеровцы же пусть себе существуют в благодарной памяти исключительно на Западной Украине. И вне её, ведь если и были признаны (в других регионах Украины они либо вообще не действовали, либо действовали мало и безуспешно), то больше как преступники и немецкие приспешники.
Может ли быть навязывание исторической памяти — ещё более острое, чем в случае деятельности польского Института Памяти Народовой — дорогой к успеху для консолидации разрозненного, размежеванного общества? Остаётся, наконец, основная проблема — даже если оптимистически принять, что организаторам новой украинской военной памяти хочется главным образом воевать в « коммуне», а не продвигать интегральный национализм как метод в плохие времена, то издалека видать, что националистические лозунги, как это обычно бывает, контролировать невозможно. Сегодня нет никакой гарантии, что если ситуация в Киеве не улучшится значительно, чего не происходит, символическая агрессия не трансформируется во вполне реальную. Причем под черно-красными флагами, тем самыми, которые развивались на нынешнем празднике на улицах украинских городов, и с теми же самими выкрикиваемыми лозунгами «Слава нации — смерть врагам!».
