Легкий информационный – нет, не шум, но скорее треск – вызвала книга российского историка Евгения Понасенкова «Первая научная история войны 1812-го года». То, на что следовало бы просто не обращать внимания, возымело последствия – Понасенков оказался в эфире оппозиционного канала как крупный эксперт. Рецензии на книгу уже были, потому ниже я рассмотрю не саму работу, а исключительно феномен появления таких книг и суждений.
Для начала немного об авторе. Поисковик дает следующую информацию – Евгений Понасенков учился на историческом факультете МГУ, но диплома не получил, так как… на этот день у него был назначен концерт. Оправдание более чем подозрительное, но даже если допустить, что оно верно – это очень четкая характеристика того, какое место в жизни этого человека занимает историческая наука. Так или иначе, это человек без диплома, разумеется говорить о каких-то последующих регалиях, хотя бы на уровне кандидата исторических наук, не приходится.
Кроме того, Евгений Понасенков ведет необычайно активную общественную и культурную жизнь – он и поэт, и певец, и актер, и телеведущий и режиссер. Кроме того, он видный активист квир-движения (иными словами, гомосексуального). Последний факт не комментирую, так как делать акцент на сексуальной жизни человека, по моему убеждению, есть крайне дурной тон. А вот по поводу образа жизни и, мягко скажем, разнообразия рода деятельности можно сказать однозначно – этот человек не может быть профессиональным историком. Нет, это прекрасно, когда у человека разносторонние увлечения, беда лишь в том, что по настоящему профессиональное занятие историей (да и любой наукой в принципе) – дело крайне трудоёмкое и поглощающее много, очень много времени и сил. Профессиональные ученые, обычно не блещут в других областях, кроме своей специализации, не потому, что их ничего больше не интересует, но из-за банальной нехватки времени. Это не о Понасенкове – он, как мы видим, «и швец, и жнец, и на дуде игрец».
Его реклама собственного творения предельно вульгарна и криклива. Пост на своей страничке в Фейсбуке выглядит так, как будто энергичный коммивояжер пытается продать вам средство для мытья пола или «уникальное» лекарство от изнуряющей болезни – нахрапистый тон, обилие эмоциональных определений и восклицательных знаков. Профессиональные историки не пишут так, это, по меньшей мере, некорректно.
Ну, и наконец, сам заголовок книги сражает наповал «Первое научное исследование». Первое. Итак, война прошла примерно двести лет назад. Она привлекла колоссальное внимание историков не только России и Франции, но всей Европы. О ней писали бессчетное количество раз, причем писали люди полярных взглядов – монархисты, либералы, националисты, западники, марксисты. Напомним также, что изоляции от европейской исторической науки не было, не считая наиболее сложные периоды «холодной войны – еще дореволюционные российские историки тесно взаимодействовали со своими французскими, немецкими, британскими коллегами, работали в архивах Европы, знакомились с мемуарами как своей, так и противоположной стороны. Но за два столетия никто, кроме «поэта, конферансье, телеведущего и колумниста» Евгения Понасенкова, слишком занятого, чтобы защитить собственный дипломный проект, не сумел написать научной работы. Я даже комментировать это утверждение не считаю нужным.
Примечательным является другое. Сам тон книги. Он является подчеркнуто антироссийским – Евгений Понасенков буквально одержим идеей обесценить любые российские победы, доказать ничтожность всех российских героев (как минимум 1812-го года) и нескрываемо сочувствует Наполеону. Копаться в его книге – дело долгое и утомительное, к тому же российский историк (в отличие от самовлюбленного недоучки Понасенкова – настоящий) Олег Соколов уже дал четкий и последовательный разбор. Я хотел бы сделать акцент на другом – тезисах, которые Евгений Понасенков озвучил в эфире у Навального и тем, что стоит за этими тезисами.
«Проиграла все сражения»…
Перед тем, как рассматривать тезис о «проигранных сражениях», можно обратить внимание на само появление явления, при котором этот нелепый тезис стал возможен.
Есть такой психологический закон, определяемый также по поговорке «больший католик, чем папа римский». Человек, мечтающий быть допущенным в какую-то престижную общность, часто демонстрирует требуемые там качества в карикатурно-утрированной форме. Наверное, многие сталкивались в детстве с ситуацией, когда домашний мальчик, отчаянно желающий быть принятым к «крутым парням» с улицы, смехотворно копировал их манеру поведения и речь, причем все выглядело нелепо и гротескно.
Это же происходит с теми, кого бы я назвал «младоевропейцами» — восточноевропейскими либералами (впрочем, не всегда либералами). Строго говоря, под европейской цивилизацией изначально имелась в виду общность, рожденная на территории бывшей Римской империи и, частично, попавших под её культурное влияние германских народов. Блеск достижений её культуры заставил стремиться к ней примкнуть множество народов Восточной Европы, которые исторически её частью не были – от венгров, поляков, прибалтов, румын, до, впоследствии – украинцев, «сьвядомых» белорусов и также либерально-западнической части россиян.
Сложность заключается в том, что это не совсем Европа – если бы во времена Людовика XIV валашский дворянин, венгерский крестьянин или украинский казак заявил французу или итальянцу что он такой же европеец, ему бы расхохотались в лицо. Конечно, глобализация смазала эту разницу, но и по сей день в Евросоюзе есть очень четкая грань между «старой», то есть настоящей Европой, и неофитами, вроде Румынии, Болгарии, Словакии, прибалтийских стран. И явственный комплекс неполноценности у последних, который заставляет «младоевропейцев» яростно копировать «старую Европу», повторять все её идеологемы, причем, обычно, в гротескной, несвойственной настоящим европейцам форме.
Откровенно карикатурные черты это приобрело в Украине после националистически-западнического переворота, но российские либералы стараются не отставать в клятвах верности тому, что они понимают под «настоящей европейскостью».
Этот оммаж приносится совершенно нехитрым путем – восприняв буквально очень спорный тезис об извечном противостоянии Европы и России, российские западники просто объявляют, что в каждом конфликте между ними права была, безусловно, Европа, и, конечно, она же и победила. Собственно, тут мы и подходим к тезисам о «миролюбии» Наполеона и тотальной проигрышности войны для России. В определенном смысле можно сказать, что Понасенков и иже с ним просто берут наиболее лубочно-патриотические российские представления о той войне и переворачивают их на 180 градусов.
Французы не согласны
Если посмотреть на факты, то станет ясно, что ни сам подход Понасенкова, ни его тезисы не выдерживают никакой критики. Первое – ни один российский историк никогда не утверждал, что Наполеон собирался «завоевать» Россию в прямом смысле. Да, ему нужен был мир – но мир на его условиях, с признанием созданного им в Европе порядка под главенством Франции и лично его семьи (не забываем, что он рассадил своих родичей на различных престолах). Ему нужно было присоединение России к «континентальной блокаде» против Великобритании – потому что та война вовсе не была войной просвещенной (хищной) Европа против темной (духовной) России, напротив Великобритания и не покорившаяся Наполеону Испания выступали как союзники России. Причиной войны было желание Наполеона вывести Россию из списка крупных политических игроков, как он уже вывел до этого Прусское королевство и Австрийскую империю, и окончательно удушить Великобританию, своего давнего противника и конкурента.
С тезисом же, «русская армия проиграла все сражения» получается и вовсе комично – дело в том, что так не думают… сами французы. Конечно, их изображение компании 1812-го года отличается от бытующего в российской историографии, но все же менее, чем фолк-хистори от Понасенкова. Они признают, что некоторые битвы – например, сражение у Тарутино или под Красным, они безусловно проиграли. Не может признать этого лишь российский либерал, которому словосочетание «русская победа» невыразимо язвит глаз.
Желающий может открыть даже французскую википедию, например, на статье bataille de Winkowo (так во французской историографии называется тарутинский бой) – не нужно даже знать французский язык, чтобы понять, что значит victoire russe. Но российский либерал-западник, как и «сознательные» украинец с белорусом, панически боится, что прояви он хоть искру уважения к России – и в «настоящие европейцы» его не примут. Потому он больший католик, чем папа, больший роялист, чем сам король.
Спорить логическими доводами с явным психологическим комплексом дело совершенно безнадежное. Но, по крайней мере, можно понимать, откуда растут ноги у «первой научной работы» господина Понасенкова и какими чувствами руководствуются его (по)читатели.
