К моменту освобождения Белорусской ССР от немецко-фашистской оккупации на ее территории действовало около 35 тысяч членов различных коллаборационистских партий, организаций и вооруженных формирований: Белорусская независимая партия (БНП), Союз белорусской молодежи (СБМ), Белорусская краевая оборона (БКО), Белорусская народная самопомощь (БНС) и другие. Еще на завершающем этапе Великой Отечественной войны спецслужбы нацистской Германии предприняли попытки организовать на территории Белорусской ССР антисоветское повстанческое движение из числа участников БНП, БКО, СБМ и других коллаборационистских структур. Однако предпринятые усилия оказались безрезультатными.
В августе 1944 года руководитель коллаборационистской Белорусской центральной рады (БЦР) Радослав Островский взял обязательство перед нацистскими властями по комплектованию кадрами из числа белорусских националистов разведывательно-диверсионных групп, забрасываемых за линию фронта в советский тыл. В июле – августе 1944 года в местечке Дальвитц (Восточная Пруссия) с согласия Абвера был создан «Специальный батальон «Дальвитц», а по факту – разведывательно-диверсионная школа численностью около 200 человек.
В процессе обучения курсантов готовили к осуществлению разведывательно-диверсионной деятельности в тылу Красной Армии, проведению антисоветской агитации и пропаганды, совершению террористических актов и диверсий. Общее руководство школой осуществляли офицеры Абвера. Заместителями начальника школы были руководитель БНП и абверовский агент с 1940 года Всеволод Родько, а также бывший командир батальона БКО Борис Рогуля.
В сентябре–декабре 1944 года в советский тыл на территорию Белорусской ССР были десантированы 3 группы дальвитцких агентов-парашютистов общей численностью 35 человек. Абверовские группы были хорошо вооружены, снабжены радиостанциями, медикаментами, большим запасом продовольствия и даже портативными типографиями. Агенты-десантники получили от Абвера задание добывать разведданные о местах дислокации частей Красной Армии и наличии групп германских солдат, скрывающихся в тылу советских войск, проводить диверсии на коммуникациях. Кроме выполнения заданий, поставленных Абвером, требовалось создать базу для повстанческого движения в Налибокской пуще, наладить связь с белорусским антисоветским подпольем и установить контакты с антисоветскими формированиями польской Армии Крайовой.
Практически все переброшенные в советский тыл «выпускники» Дальвитцкой разведшколы были задержаны и арестованы, а некоторые их них ликвидированы при оказании вооруженного сопротивления. Однако тема «дальвитцких десантов» будоражит воображение многих «независимых» исследователей до сих пор. Мифы о том, что из числа абверовских десантников была создана так называемая антисоветская «беларуская народная партызанка» (подпольная организация «Чорны кот») получили в 2000-е годы новую раскрутку. А портрет мнимого руководителя мифического белорусского повстанческого движения Михася Витушко (на самом деле национал-коллаборациониста и военного нацистского преступника, убитого в ходе проведения оперативно-войсковой операции) оказался на плакатах участников несанкционированных акций радикальной белорусской оппозиции.
После разгрома Германии многие участники коллаборационистских белорусских структур стали сферой пристального внимания западных спецслужб. Под угрозой передачи советскому военному командованию и разоблачения их прошлого многие из бывших членов БНП, БКО, СБМ были переброшены в СССР под видом репатриантов для проведения подрывной деятельности.
Обострение противоречий между Советским Союзом и бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, вылившиеся в «холодную войну», сделало использование националистических антисоветских организаций одним из факторов дестабилизации внутриполитической ситуации в СССР. Для легального перемещения коллаборационистов на советскую территорию широко использовались возможности, появившиеся в связи с массовой репатриацией граждан СССР, оказавшихся в годы войны за пределами Советского Союза.
В ноябре 1946 года возвратившийся в порядке репатриации выпускник подофицерской школы так называемого Белорусского легиона в Берлине, руководитель организации БНП в названной школе Геннадий Казак на территории Барановичской области создал подпольную организацию «Союз освобождения Беларуси» (СВБ). В декабре 1946 – январе 1947 года лично им были разработаны программа и устав СВБ. Основной целью СВБ объявлялось создание «белорусского национального государства». Единственным средством освобождения белорусского народа от национального угнетения и колониальной эксплуатации провозглашалась национальная революция. Одной из форм подпольной борьбы СВБ признавался террор. Отметим, что кроме руководителя, среди наиболее активных участников организации оказалось еще несколько участников различных коллаборационистских организаций и формирований (СБМ, БКО).
В мае 1947 года органы МГБ БССР арестовали членов СВБ. В августе 1947 года Военный трибунал войск МВД Барановичской области приговорил всех арестованных к различным срокам заключения. При пересмотре уголовного дела в 1993 году Президиум Гродненского областного суда приговор 1947 года оставил в силе.
Кроме того, во второй половине 1940-х годов наметилось активное создание подпольных антисоветских структур на территории Белорусской ССР из числа бывших членов СБМ, оставшихся проживать в республике и скрывавших свое коллаборационистское прошлое.
В мае – июне 1946 года бывший член СБМ Василий Супрун создал подпольную антисоветскую организацию «Чайка» в Слонимском районе. Руководил «Чайкой» единый координационный орган подполья – Центр Белорусского Освободительного движения (ЦБВР) во главе с Супруном. В приказе № 1 ЦБВР указывалось на необходимость изучения методов ведения партизанской войны. Намечались планы действия подпольной организации на случай возможной войны США и Великобритании против СССР. Осенью 1946 года руководство «Чайки» попыталось установить контакты с СВБ.
Летом – осенью 1947 года сотрудники МГБ БССР арестовали всех участников «Чайки». В октябре – ноябре 1947 года Военные трибуналы войск МВД Барановичской области и Белорусского округа приговорили к различным срокам лишения свободы членов подпольной организации, в том числе В. Супруна. В настоящее время ни один из осужденных не реабилитирован.
На первый взгляд может сложиться представление о том, что юноши и девушки, оказавшиеся в годы немецко-фашистской оккупации в рядах СБМ, в силу своего возраста и неокрепшего сознания не могли представлять реальную и потенциальную угрозу для советской власти. Однако это было не совсем так. Действительно, некоторые вступили в СБМ под угрозой преследований со стороны нацистских оккупационных властей их самих, а также своих родных и близких. Другие же оказались в рядах молодежной пронацистской организации осознанно. Соответствующая идеологическая подготовка, полученная там, во многом стала фактором, толкнувшим в послевоенный период многих бывших членов СБМ в ряды антисоветских подпольных структур.
Военизированный характер СБМ не отрицают даже националистически настроенные исследователи и публицисты. Белорусская молодежь в СБМ не только пела, танцевала, изучала «настоящую» белорусскую историю, но и очень активно занималась военной подготовкой. Эта национал-коллаборационистская организация готовила кадры для гражданской оккупационной администрации и для вспомогательных националистических военных формирований. На оккупированной территории Беларуси (местечки Альбертин, Флорианово), а также за ее пределами (лагерь «Мальта», Австрия) успешно действовали соответствующие специализированные школы и курсы. Поэтому неудивительно, что многие члены СБМ оказались после соответствующего обучения практически во всех белорусских коллаборационистских формированиях. И, как правило, именно они составляли наиболее сознательную, убежденную и подготовленную часть личного состава этих формирований.
Это был результат продуманной нацистской молодежной политики на оккупированных территориях. Нацисты в свое время приложили немало усилий, чтобы привлечь на свою сторону германскую молодежь. Поэтому, считая работу с молодым поколением жителей оккупированных территорий, в том числе и Беларуси, одним из приоритетных направлений своей политики, оккупационные власти стремились сделать советскую молодежь лояльной к «новому германскому порядку» и максимально использовать в своих целях.
Так и бывший участник СБМ Ростислав Лапицкий, хотя и не стоял у истоков организации антисоветского белорусского подпольного движения в обозначенный период, однако оказался во главе одной из его структур неслучайно.
Несмотря на свой молодой возраст, к моменту завершения Великой Отечественной войны он успел побывать в рядах СБМ, поучаствовать в деятельности антисоветской подпольной «Виленской патриотической организации», в которую его привлек один из старших братьев – Олег Лапицкий. После ареста большинства участников организации, 16-летний Ростислав был осужден на 3 года заключения как малолетний. Но уже в 1945 году в связи с победой над нацистской Германией он был досрочно освобожден из тюрьмы, вернулся в Мядельский район и даже продолжил обучение в школе.
Получив от советской власти второй шанс начать новую мирную жизнь, Лапицкий им не воспользовался. Возможно, виной тому стало знакомство и активное общение в Гомельской тюрьме, где он отбывал наказание, с одним из «выпускников» Дальвитцкой разведшколы Константином Шишеей. В 1944 году, после неудачного десанта на территорию Беларуси в составе группы уже упоминавшегося Витушко, Шишея был арестован и заключен в тюрьму. К слову, есть информация о том, что и Олег Лапицкий проходил обучение в Дальвитце.
Руководимая Лапицким подпольная группа из числа учащихся старших классов средней школы возникла в весной 1948 года, когда уже была пресечена деятельность нескольких подобных ей антисоветских организаций (СВБ, «Чайка»). В 1949 году, переехав на жительство в Сморгонь, он организовал подпольную группу в Сморгонской средней школе. Основной задачей организации ставилось проведение антисоветской агитации среди местного населения. Предполагались также теракты в отношении советско-партийного актива и совершение диверсий. Как и в случае с «Чайкой», обсуждались варианты действий подпольной организации в случае возможной войны западных стран с Советским Союзом.
В декабре 1948 года участники подпольной мядельской группы на пишущей машинке размножили, а затем расклеили в населенных пунктах Мядельщины 20 экземпляров антисоветской листовки, текст которой содержал призыв к вооруженной борьбе с советской властью.
В январе 1949 года по заданию Лапицкого члены мядельской подпольной группы похитили из военного кабинета средней школы 2 винтовки. В октябре 1949 года Лапицкий совместно с участниками сморгонской подпольной группы похитили пишущую машинку из городского дома культуры, а в декабре 1949 года отпечатали и расклеили в Сморгони и близлежащих деревнях более тысячи листовок экстремистского содержания:
«Смерть извергам рода человеческого!
Партизаны!
Подпольщики!
Стойте на страже своего дела! Храните в себе священную ненависть к коммунизму, уродующему и развращающему человечество. Бейте сталинских шакалов!
Молодежь!
Не теряй совести, борись против слепо верующих в обман коммунизма, возглавляемого христопредателями – Иудами. Они хотят всех нас распластать на пятиконечной звезде.
К оружию! Не бойтесь жертв и мук!
Вперед к светлому будущему!
Ваши братья».
В январе 1950 года Лапицкий и другие участники мядельской и сморгонской подпольных групп были арестованы. В июле 1950 года Военный трибунал Белорусского Военного округа приговорил Лапицкого к высшей мере наказания, остальные участники подпольных групп получили различные сроки тюремного заключения. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь в июне 1992 года в реабилитации Р. Лапицкого отказано.
Принадлежит ли Лапицкому экстремистское изречение, напечатанное на современном плакате в руках участника несанкционированной акции, скорее вопрос риторический. Документально это не подтверждено. О том, что подобную фразу якобы часто употреблял Лапицкий, известно исключительно со слов одной из бывших учениц школы в деревне Кобыльник Мядельского района.
Разубедить в обратном особенно политизированную аудиторию крайне сложно. Тем более, что факт подобного высказывания зафиксирован в ряде публикаций и сообщений СМИ о Лапицком, вышедших в свет в 2000-е годы.
В сентябре 2008 года Интернет-ресурс «Радые Свабода» разместил материал «Расьціслаў Лапіцкі – герой будучай Беларусі» (www.svaboda.org/a/1195792.html). Публикация вышла к 80-летию со дня его рождения.
Рассуждая о крылатой фразе Лапицкого, самый известный исследователь мядельско-сморгонского подполья историк Михаил Чернявский отметил, что «маскаль» – сборное понятие в высказывании. Этим словом могло обозначаться все то, что шло с востока, с восточной Беларуси и России, что несло в Западную Беларусь коммунизм. По мнению М. Чернявского, Лапицкий как сын православного священника не мог иметь антироссийские убеждения. Кроме того, он хорошо знал русский язык и даже писал на нем стихи.
Отдельно М. Чернявский отметил, что в отличие от «Чайки» организация Лапицкого не была явно пробелорусской. На первом месте стоял не национальный, а антикоммунистический и антисталинистский факторы.
Вероятно, представитель «Молодого фронта», державший в руках плакат с изречением и портретом Лапицкого, знаком с подобными публикациями и изложенными в них подходами. Жаль, что в приведенных рассуждениях о лидере мядельско-сморгонской подпольной группы не прозвучало ни слова о принадлежности Лапицкого к национал-коллаборационисткому движению в годы войны.
На наш взгляд, приведенный термин «маскаль» является следствием именно «забытого» прошлого. Этим словом, если оно звучало, обозначалось действительно то, что шло с Востока. Но не коммунистическая угроза белорусскому народу, а антинацистская угроза белорусским национал-коллаборационистам, к которым фактически осознанно причислял себя и Лапицкий. Однако его путь в антисоветское движение в послевоенный период, в отличие от других, не был предопределен ситуацией обреченности или отсутствия выбора. Советская власть ему выбор предоставила, но он им не воспользовался.
В следующем году наверняка найдутся последователи Лапицкого, которые будут праздновать 28 октября 2020 года 70-летие со дня его гибели. Попытаются в очередной раз увековечить место предполагаемого расстрела Лапицкого. Возможно, разместят там табличку с изречением о «маскалях».
Позволю себе поделиться субъективным выводом о том, что арест Лапицкого и участников его подпольной организации не позволил им реализовать на практике программные установки, предполагавшие в том числе террор в отношении не только представителей советской власти, в первую очередь белорусов. Действия участников подпольной организации свелись бы к откровенному бандитизму и утратили свое идеологическое обоснование.
Подобный вывод следует из аналогии с действиями других антисоветских белорусских подпольных групп и даже террористов-одиночек, действовавших практически в то же время на территории республики. Одни из них не сумели впоследствии объяснить свои поступки, так как были физически ликвидированы при оказании вооруженного сопротивления. Другие оправдывали себя в ходе следствия тем, что совершали убийства исключительно для самообороны.
В мае 1949 года при оказании вооруженного сопротивления сотрудники МГБ БССР арестовали бывшего участника БНС Ивана Романчука, который находился на нелегальном положении с сентября 1944 года. В ходе судебного заседания Романчук заявил: «…я находился на нелегальном положении, скрываясь в лесах Несвижского района и у знакомых родственников. Первое время я был один, но потом ко мне присоединились еще несколько человек… Нами были совершены многочисленные убийства, которые совершались нами с целью обороны…».
В мае 1947 года к Романчуку присоединился Николай Демух, а весной 1948 года – бывший участник БКО Бронислав Буко. На протяжении 1947–1949 годов Романчук и участники его бандгруппы совершили ряд террористических актов. Так, в июне 1947 года Романчук и Демух убили председателя Квачевского сельсовета и помощника уполномоченного Министерства заготовок СССР по Несвижскому району. В сентябре 1947 года Романчук совершил теракты над сотрудником Несвижского РО МГБ и бойцом истребительной группы. В октябре 1947 года Романчук вместе с Демухом убили секретаря Квачевского сельсовета. В январе 1948 года в деревне Бояры Романчук зверски расправился со старшим уполномоченным Несвижского РО МГБ. В январе 1949 года совместно с Буко Романчук убил депутата сельсовета в деревне Залюбичи.
В мае 1949 года сотрудники МГБ БССР задержали и арестовали террористов. В ноябре 1949 года Военный трибунал войск МВД Белорусского округа осудил И. Романчука, Н. Демуха и Б. Буко на 25 лет заключения каждого. В настоящее время никто из них не реабилитирован.
В январе 1955 года в ходе проведения розыскных мероприятий в деревне Карповичи Дуниловичского района Молодечненской области при оказании вооруженного сопротивления сотрудники оперативной группы убили неизвестного вооруженного мужчину.
В ходе дальнейших оперативных действий было установлено, что убитый – член СБМ Евгений Жихарь, который в 1944 году окончил Дальвитцкую разведывательно-диверсионную школу Абвера. По возвращении из-за границы к месту жительства в 1946 году Жихарь перешел на нелегальное положение, а впоследствии организовал и возглавил бандгруппу.
В июле 1947 года Жихарь принимал участие в совершении теракта в деревне Глинщина Дуниловичского района над сотрудником Глубокского РО МВД. Летом 1948 года банда Жихаря в деревне Рудевичи Поставского района убила агента Уполминзага и двух работников лесничества. В августе 1949 года Жихарь лично участвовал в совершении теракта над председателем Стародворского сельсовета и его женой в деревне Шанковщина Дуниловичского района. Всего Жихарь и возглавляемая им бандгруппа совершили 23 террористических акта.
Таким образом, идейной и политической основой антисоветских белорусских подпольных структур, действовавших во второй половине 1940-х – начале 1950-х годов, стали национал-коллаборационистские партии, организации и вооруженные формирования, созданные германскими оккупационными властями. Особое место среди них заняли молодежные пронацистские формирования.
Антисоветские белорусские подпольные структуры в рассматриваемый период не только декларировали в своих программно-уставных документах террор как одно из средств достижения политических целей, но и активно осуществляли террористическую деятельность. Причем объектами террора в своем большинстве выступали не только представители силового блока (армия, органы безопасности), способные дать адекватный отпор экстремистам. Большинство жертв антисоветских белорусских подпольных структур – мирные белорусские жители, защита прав которых собственно и декларировалась основной целью деятельности антисоветского подполья.
К сожалению, исторические уроки учтены не всеми, и сегодня многие из указанных выше подпольных организаций и их руководителей поднимаются на щит отдельными лидерами политизированных белорусских структур. Предпринимается попытка героизации, по сути, бесславного прошлого и мнимых героев.
В отличие от своих жертв участники антисоветского подполья получили возможность избежать смерти. В отношении каждого из них были вынесены приговоры в соответствии с законодательством Белорусской ССР того времени, причем в большинстве случаев не предполагавшие высшую меру наказания. Более того, в современный период независимой и суверенной Республики Беларусь уголовные дела в отношении всех осужденных участников антисоветских подпольных структур были пересмотрены. Однако в подавляющем большинстве случаев оснований для реабилитации не нашлось. Подменить же юридическую, а, следовательно, и историческую реабилитацию политическим оправданием не получится.
В заключение хотелось бы отметить, что героев дня сегодняшнего необходимо искать среди тех, кто сделал свой трудный выбор борьбы с нацизмом, а не легкий путь коллаборации с ним. Пойти за сильным врагом несложно, сложно осознанно встать на путь борьбы с ним. Большинство белорусов в свое время выбрало именно сложный вариант, тем самым сохранив себя как народ и нацию.
Что касается героизации событий и персоналий прошлого, белорусское общество, к счастью, консервативно. Норвежцы смогли отделить литературное творчество Кнута Гамсуна от его участия в коллаборации с нацистами во время оккупации их страны. Наше общество не готово отделять в биографиях известных белорусских коллаборационистов их «творческую» или иную привлекательную для современного понимания составляющую от темных страниц пособничества нацизму. И это здорово.
Должны быть «красные линии», за которые переходить категорически нельзя. В случае с Лапицким и другими участниками национал-коллаборационистского, а впоследствии антисоветского подпольного движения, такими линиями являются «нацизм/фашизм» и «терроризм/экстремизм». Нацизм осужден мировым сообществом в ходе Нюрнбергского военного трибунала над военными преступниками. Терроризм сегодня оценивается как одна из основных угроз безопасности на планете. Тот, кто переходит за обозначенные «красные линии», не может быть «героем национально-освободительного движения Беларуси». Как минимум.
