Идея геополитического единства Севера (Россия, Европа, США) была некоторое время популярна, особенно в первые годы после развала Советского Союза, когда были иллюзии о том, что Россию примут в «клуб господ». Не приняли. Сегодня эта идея в основном циркулирует в правых кругах, поскольку подспудно она подразумевает солидарность «белых» народов, «европейской цивилизации» перед лицом угрозы с Юга.
Но real politic, как это обычно бывает, не совпадает с идеалистическими представлениями. Россию могут принять в содружество «белых людей», то есть в НАТО и ЕС только после расчленения или установления компрадорского режима, то есть её фактического уничтожения. Поэтому никакого единства Севера не будет, тем более, когда сегодня обостряются претензии на передел сфер влияния в Арктике.
«Шутка» Трампа о покупке Гренландии — это чёткий сигнал о том, где будет развёртываться геополитическая конкуренция будущего.
Севера не получилось, у России естественным образом стала проявляться евразийская ориентация — союз с Китаем, Турцией. Но при этом, безусловно, Россия была и остаётся северной страной, поэтому в последнее время Россию и её союзников стали определять как Северную Евразию. И в этом есть смысл.
Сюда можно было бы отнести и ЕС, но у европейцев есть собственные мессианские претензии и идентичность, которая пока не приспособлена на переформатирование в евразийскую, пока ещё сильна и евроатлантическая составляющая. Но некоторые основания для оптимизма есть — привязывание немцев посредством Северных потоков, приход к власти в некоторых странах европейского ядра политиков новой формации, например, Сальвини.
Наибольшее сопротивление будет оказывать евробюрократия, особенно германского происхождения с проамериканской позицией. У России сегодня хорошая траектория, важно с неё не свернуть и последовательно доводить всё начатое до конца. Должно получиться.
