Сергей Лущ: Чтобы объединить Беларусь и Россию, нужно сначала достучаться до сердец их граждан

— Сергей, на ваш взгляд, может ли реальная интеграция России и Белоруссии (фактическая реализация Союзного договора) разрешить этот кризис?

— Первое, что надо заметить, — политический кризис в Беларуси никуда не делся потому, что не устранены причины, его побудившие. Аресты и штрафы части протестной массы, пусть даже наиболее активной, имеют временный эффект.

Арестованные на так называемые «сутки» выходят на свободу и включаются в протестные акции с новой озлобленностью. Оштрафованные в какой-то момент становятся неплатежеспособными, а значит, перестают бояться финансовых санкций.

Говоря медицинским языком, такими мерами власть не лечит болезнь, а лишь пытается сгладить симптомы. К сожалению, приходится констатировать, что за четыре месяца политического противостояния руководство Беларуси так и не смогло прийти в себя и выработать хоть сколько-нибудь действенную программу выхода из кризиса. Превалирует по-прежнему силовой ресурс, который, кстати, тоже имеет пределы эксплуатации.

В этих условиях значительная часть белорусов, безусловно, рассчитывает на потенциал Союзного государства. Но окончательная реализация проекта требует значительных усилий. Кроме воли политического руководства двух стран надо учитывать настроения граждан, ведь именно они в конечном счете будут избирать союзный парламент и президента Союзного государства.

А сегодня настроения в целом, как в Беларуси, так и в России, по поводу идеи неоднозначны. Долгие годы руководство белорусской республики, не отрицая важность союза, параллельно формировало непрезентабельный образ России, и теперь понадобится время на то, чтобы убедить белорусов в обратном. А времени как раз нет.

— В экспертной среде оптимальным вариантом интеграции называется конфедерация. Вы согласны с этим тезисом?

— Это определенно не федерация, ибо, согласно договору, союзники имеют равные суверенные права. Но и не конфедерация. Вообще конфедерация — неэффективная модель и редко встречается в мировой практике. Выходит, что Союзное государство — это нечто среднее между федерацией и конфедерацией.

— Говоря об интеграции, что общего должно быть у Москвы и Минска: единый парламент, единая валюта? Что-то еще?

— Надо понимать, что авторы проекта наверняка ориентировались на опыт советской модели, в которой составляющие государство республики, с одной стороны, имели ряд атрибутов суверенного государства (название народа, территорию, символику, национальный язык, национальный бюджет), с другой — не обладали реальной независимостью, ведь вся полнота политической и экономической власти была сосредоточена в Москве.

Сегодня ситуация принципиально иная. Потому как речь идет об объединении фактически, а не условно суверенных государств, чьи политические элиты хотят максимально сохранить свою власть.

Иными словами, создать Союзное государство, просто поставив подписи в соглашениях, вряд ли получится. Здесь нужна большая работа с белорусской правящей элитой, чтобы та осознанно пошла на добровольную передачу части своих суверенных прав на наднациональный уровень, где задавать тон, конечно, будет Москва. Потому что такова реальность.

Потенциал России во всех отношениях выше белорусского, и рассчитывать на стопроцентно равное участие было бы в высшей степени наивно.

Со своей стороны российской правящей элите следует, избегая снобизма, руководствоваться в отношении Беларуси политикой патернализма. Попытка обойти эти условия породит сопротивление как в гражданском обществе, так и на уровне политических элит.

— В случае создания конфедерации России и Белоруссии какой дальнейший политический путь? Могут ли это быть, например, выборы общего парламента на всенародной основе?

— В договоре процесс реализации Союзного государства подробно расписан. Но на практике все оказалось сложнее. Наиболее сложными вопросами, на которых, собственно, процесс объединения застопорился, являются те, которые подразумевают отказ от суверенных прав, причем местами абсолютный, как, например, в вопросе размещения эмиссионного центра и перехода на единую валюту.

Понятно, что эмиссионный центр должен быть один, и в силу разности экономического потенциала Беларуси и России размещаться этот центр может только в Москве. С такими пунктами, как единая налоговая система или соотношение голосов в едином парламенте, несколько проще, но также нужна воля, прежде всего белорусского руководства, ибо именно белорусская сторона здесь теряет больше самостоятельности.

Эти вопросы очень сложные, и они не могут решаться пакетно, в рамках пресловутой 31-й дорожной карты.

Как я уже заметил, вначале надо подготовить благоприятную почву. То есть активнее целенаправленно развивать социальную и экономическую сферы по линии Союзного государства, что позволит раскрыть потенциал Союза, убедить граждан в преимуществах альянса.

К слову, в этом плане немало сделано. Беспрепятственное перемещение граждан по территориям обеих стран, свободное трудоустройство белорусов и россиян, медицинское обслуживание, взаимопомощь в кризисной ситуации. Именно эти направления взаимодействия сегодня надо масштабировать, не стесняясь их пропагандировать.

В вопросе Союзного строительства быстрого решения быть не может. Надо кропотливо работать с белорусским гражданским обществом, политической и правящей элитами, воспитывать у них чувство причастности к единой с Россией системе ценностей — тому, что мы называем Русским миром. Иными словами, сначала надо достучаться до сердец, объединить умы, и если это удастся сделать, то физическое объединение произойдет естественным образом.