Учителям поручили переписывать тунеядцев. «Сегодня все люди адекватные, а физрука вчера послали» — такие результаты рейда, в который журналистка сходила вместе с учителем. Если учителю покажется, что потенциальный тунеядец ведет асоциальный образ жизни, он должен и это отметить в опроснике. Белорусским педагогам добавили еще одну общественную нагрузку — переписывать тунеядцев. Учителям раздали списки граждан, которых они должны посетить, и опросные листы. В списках — «потенциально неработающие граждане».
В опроснике около десяти пунктов.
Первый вопрос «Работаете ли вы?».
— Если человек отвечает на первый вопрос да, я говорю спасибо и ухожу. Если нет, нужно заполнить весь опросник, — рассказывает Елена. Она преподает в одной из витебских школ. Проведя шесть уроков, учительница отправляется «переписывать тунеядцев». Перепись администрация школы поручила провести за три дня, говорит она. За это педагогам обещано по отгулу. Но перспектива отгула Елену не очень радует.
— Сейчас мы будем несколько часов ходить по квартирам, — вздыхает она. — Я бы лучше потратила это время на подготовку к занятиям. Да и унизительно это. Я не понимаю, почему и эту амбразуру закрывать бросают учителей?
Мы идем по микрорайону, застроенному старыми панельными пятиэтажками.
— Представляете, в каждом из этих домов — по 18 — 20 человек, которые нигде не работают. В основном люди в возрасте около пятидесяти и молодежь. Есть семьи, где по несколько неработающих.
Звоним в квартиру, где, судя по спискам, живут две неработающих женщины. Открывает миловидная темноволосая девушка.
— Они работают, в Москве — и мама, и Марина, — объясняет она. — Отделочниками. Официально или нет? А я не знаю…
В следующей квартире, где «потенциальных неработающих» трое, никто не открывает. Нужно позвонить соседям и заполнить опросник с их слов, объясняет дальнейший алгоритм действий Елена.
Пожилая соседка пожимает плечами. Об этих троих она мало что знает. А вот о женщине, живущей этажом выше, которой тоже не оказалось дома, рассказывает:
— Работала эта девочка, точно работала, сейчас ребеночка родила, в декрете.
Елена уже начинает делать пометку в опроснике, но потом запинается: судя по данным, женщине, о которой она говорит, под пятьдесят. Сомнительно, что это «девочка, родившая ребеночка». Значит, с этим опросником придется возвращаться сюда позже?
— Надо бы, но… Если честно, некоторые вообще не ходят по квартирам. Заполняют опросники произвольно — не открыли двери, соседи ничего не знают. Своего рода пассивный протест.
Еще в нескольких квартирах никого нет дома. Наконец находим живого «тунеядца». Мужчина средних лет рассказывает, что с работы ушел три года назад по состоянию здоровья. Сейчас присматривает за больной теткой, но официально ничего не оформлял.
— Я работать хочу, — безнадежно говорит он. — Вот сторожем если бы… Вы запишите мой телефон, если кто позвонит, так я же с радостью работать пойду. А сам? Нет, сам не ищу…
Хозяйка последней в списке квартиры удивленно приподнимает брови.
— А как я оказалась в этих списках? Да, в январе я уволилась с работы, чтобы съездить в гости к дочери, она живет за границей. Вот только на днях вернулась. Сейчас снова устраиваюсь, место уже нашла. Но ведь в тунеядцы записывают, если не работаешь полгода, не так ли?
Делая последние пометки в опроснике, Елена удовлетворенно замечает:
— Хорошо, сегодня все люди адекватные. А нашего физрука вчера послали…
[customscript]postcode[/customscript]
