Любой человек, посетивший Ригу, видел в самом центре столицы Латвии монумент из красного гранита, изображающий трех часовых в шинелях с винтовками в руках. Сейчас этот возведенный в 1971 году памятник (его авторы получили Государственную премию СССР) воспринимается как монумент латышским стрелкам, даже постамент в 2000 года украшает надпись «Latviešu strēlniekiem 1915—1920» («Латышским стрелкам 1915—1920»). Однако возводился он как памятник именно Красным латышским стрелкам. Более того, рядом размещался музей Красных латышских стрелков (ныне это музей оккупации Латвии). Какую же роль сыграли латышские стрелки в Гражданской войне 1918-20 годов и чем запомнились они – и Латвии, и России?..

До 1914 года латыши служили в Русской Императорской армии так же, как и представители других народов, населявших Россию. Переломным моментом стал 1915 год, когда германская армия развила стремительное наступление на латышские земли. Тогда группа латышских депутатов Государственной Думы Россию начала продвигать идею создания национальных частей, укомплектованных исключительно латышами. В Латвии она встретила всеобщую поддержку, армейским руководством также была одобрена, и в итоге главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев 1 августа 1915 года подписал указ о создании Латышских стрелковых батальонов. Их боевое крещение прошло в октябре-ноябре, оно было признано успешным, и 4 ноября 1916-го батальоны были развернуты в полки, сведенные в две Латышские стрелковые бригады. Штат Латышского стрелкового полка насчитывал 2497 человек, включая 1854 строевых нижних чина.

Правда, целиком латышскими сделать их все же не получилось: среди 11 500 латышских стрелков было 402 эстонца, 192 русских, 174 литовца, 128 поляков и 25 прибалтийских немцев. Однако абсолютное большинство офицеров и солдат действительно были латышами (10 278 человек). Командиром 1-й Латышской стрелковой бригады был назначен генерал-майор Август Эрнест Мисиньш – участник русско-японской войны, с 1912 года командовавший 12-м Сибирским стрелковым полком, а затем бригадой в составе 79-й пехотной дивизии. 2-ю Латышскую стрелковую бригаду возглавил военный топограф полковник Андрейс Аузанс. В подчинении Мисиньша были 1-й Латышский стрелковый Усть-Двинский полк, 2-й Латышский стрелковый Рижский полк, 3-й Латышский стрелковый Курземский полк, 4-й Латышский стрелковый Видземский полк. Аузансу подчинялись 5-й Латышский стрелковый Земгальский полк, 6-й Латышский стрелковый Туккумский полк, 7-й Латышский стрелковый Баускский полк и 8-й Латышский стрелковый Вольмарский полк.

В Первую мировую латышские стрелки, сражавшиеся плечом к плечу с сибирскими, проявили выдающуюся храбрость, отметились блестящими подвигами, многие были удостоены наград, в том числе Георгиевских. Прекратись история этих частей в 1916-м – и мы сейчас вспоминали бы их исключительно с благодарностью и почтением. Но увы, пришел революционный 1917-й, и именно он «подарил» латышским стрелкам ту самую репутацию, которую они имеют сегодня.

Уже в апреле 1917-го стрелки обзавелись своим «главным органом» — Исполнительным комитетом объединенного совета Латышских стрелковых полков, сокращенно – Исколатстрел. Примерно за месяц в его рядах победили большевики, после чего стрелки стали одним из главных оплотов большевистской агитации в рядах русской армии. После того как в августе 1917-го германцы прорвали фронт в Латвии и взяли Ригу, латышские стрелки оказались под Петроградом, где быстро «пригодились» новой власти. Так, 8 декабря 1917-го 6-й Туккумский полк прибыл в Петроград, где принял участие в разгоне Учредительного собрания и расстреле рабочей демонстрации 8 января 1918-го. «Кровавое воскресенье» 1905-го в качестве «ужасов царизма» помнят все, а вот расстрел 8 января, «ужасы социализма», как-то забылся. Между тем Рабочий Обуховского завода Д. Н. Богданов вспоминал: «Я, как участник шествия еще 9 января 1905 г., должен констатировать факт, что такой жестокой расправы я там не видел, что творили наши «товарищи», которые осмеливаются еще называть себя таковыми, и в заключении должен сказать, что я после того расстрела и той дикости, которые творили красногвардейцы и матросы с нашими товарищами, а тем более после того, когда они начали вырывать знамена и ломать древки, а потом жечь на костре, не мог понять, в какой я стране нахожусь: или в стране социалистической, или в стране дикарей, которые способны делать все то, что не могли сделать николаевские сатрапы, теперь сделали ленинские молодцы».

Еще раньше, 9 декабря 1917-го, была сформирована Сводная рота латышских стрелков (через два месяца преобразована в 1-й Латышский коммунистический отряд) для охраны Смольного, причем эту идею подал лично Ленин. Так что именно латыши стали первыми телохранителями вождя пролетарской революции. Именно латышские стрелки 11-12 марта 1918 г. сопровождали поезд с членами советского правительства от Петрограда до Москвы. В мае 1918 г. отряд был переформирован в 9-й Латышский стрелковый полк, который до 1918 года обеспечивал охрану Кремля.

С точки зрения Советской власти латышские стрелки обладали массой достоинств. Закаленные в боях фронтовики, военные профессионалы, преданные идеям коммунизма, оторванные от родных домов и ничем не привязанные к России – ни культурой, ни верой. Впрочем, культурный уровень гвардейцев нового режима был, мягко говоря, разным. Н.К.Крупская так вспоминала стрелка Вольдемарса Азиньша: «Я не коммунист, говорит он. Коммунисты должны быть братьями, а у нас что: коммунист-командир получает 3 тысячи, а коммунист-стрелок — 350 рублей. Это вызывает, по его словам, возмущение солдат. Называет империалистическую войну «немецкой», и вообще по части теории он слабоват. Что его заставило встать в ряды Красной армии — это любовь к нему солдат-рабочих. Это человек отчаянной отваги и удали, но вместе с тем и человек жестокий. Очень интересный тип, жизнь свою двадцать раз на дню готов отдать за советскую власть, а что такое коммунизм, не знает толком».

Тем не менее именно эти «не знавшие толком, что такое коммунизм» иностранцы быстро стали своеобразной «скорой помощью» красных – латышей бросали на самые угрожаемые участки фронтов Гражданской. Уже в январе 1918-го 4-й Курземский полк поехать давить «мятеж польского корпуса» в Белоруссию, в феврале 1918-го 3-й Видземский полк был брошен против  «калединского мятежа» в Ростов-на-Дону, в июле 1918-го четыре полка давили «левоэсеровский мятеж» в Москве… Последний момент, кстати, во многом был судьбоносным для Советской России, и в том, что власть в Москве осталась у большевиков – заслуга именно латышей. Недаром германский посол Мирбах сообщал своему правительству, что «власть большевиков в Москве поддерживается главным образом латышскими батальонами и большим количеством автомобилей, реквизированных правительством, которые постоянно носятся по городу и могут доставить солдат в опасные места, если нужно».

О том, какая репутация сложилась к тому времени у красных латышей в России, говорят красноречивые воспоминания современника: «Узнав, что в наступление идут латышские стрелки, население страшно перепугалось и бежало. Про латышей шли легендарные рассказы: они, как изверги, сжигают до основания деревни и убивают всех жителей. Поэтому все мужчины и женщины, услышав о приближении латышских стрелков, бежали в лес. В деревнях оставались только старики. Это повторялось в каждой деревне».

В дальнейшем послужной список латышских частей пополнился подавлениями восстаний в Ярославле, Вологде, Петрограде, Калуге, Тамбове, Саратове, Новгороде, Нижнем Новгороде, Пензе, Старой Руссе… Всего 245 городов и сел. И «работали» латышские каратели там на совесть. Например, задавив весной 1918-го в Саратове восстание эсеров и анархистов, латыши без долгих слов расстреляли в городе всех, кого сочли нужным, а затем прошлись с «зачисткой» по всем окрестным селам. В Ижевске латыши безжалостно убивали не только повстанцев, но и их родственников.

Огромное количество латышей, кроме боевых частей, осело в тылу – во всевозможных Чрезвычайных комиссиях. Там они также отличались чрезвычайной жесткостью и хладнокровием. Глава Всеукраинской ЧК М.И.Лацис заявлял: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов или доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить: какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого».

О том, как работал заурядный провинциальный чекистский отряд латышей, свидетельствуют воспоминания очевидца. Время действия – 1919 год, место – железнодорожный перегон между Череповцом и Вологдой. По этой ветке ежедневно (!) курсирует состав с латышским отрядом. «Поезд останавливался на какой-нибудь станции и отряд по своему усмотрению или доносу начинал производить обыски, реквизиции, аресты и расстрелы. На официальном языке это называлось “выездной сессией Особого отдела ВЧК».

…13 апреля 1918-го многочисленные латышские части, разбросанные по стране, были сведены в Латышскую Советскую стрелковую дивизию во главе с И.И.Вациетисом. Это были 9 стрелковых полков, кавалерийский полк, три артдивизиона, авиагруппа, батальон связи, бронеотряд, инженерный батальон… Всего 17 000 стрелков, в основном латышей, эвакуированных из Латвии и латышских беженцев 1915-16 годов, осевших в России и Украине. Почти 20 процентов бойцов были коммунистами (по Красной Армии этот показатель был втрое меньшим). Так что можно сказать, что красные латыши действительно были идейными, высокомотивированными бойцами за советскую власть – в отличие от многих других наемников. Правда, и к жалованью они относились с не меньшей серьезностью, чем, например, китайцы.

Примечательной была личность начальника дивизии 44-летнего Иоаким Иоакимович Вациетиса. Этот сын латышского батрака в русской армии закончил Академию Генштаба и дослужился до полковника, став, таким образом, потомственным дворянином. Представляли его и к чину генерал-майора, но в России получить его он уже не успел. Да уж, воистину «царская Россия – тюрьма народов», где «национальные меньшинства» не могли добиться ровно ничего…

Впрочем, создание единой Латышской дивизии не означало, что все красные латыши собрались исключительно там. Укомплектованные латышами небольшие отряды, роты, батальоны и полки воевали и в составе других соединений. Кроме того, существовало множество отдельных латышских частей, к примеру:

Латышский Витебский кавалерийский полк — сформирован в Витебске сразу после Октябрьской революции, в ноябре 1917 г. в Витебске.

Саратовский особого назначения полк (позднее — 10-й Латышский стрелковый полк), — сформирован в апреле 1918 г. в Саратове. Кадром полка послужил прибывший в Саратов Екатеринославский латышский рабочий отряд.

1-й (позднее — 13-й) Либавский латышский стрелковый полк. История его такова. В феврале 1918 г. в Великих Луках эсеровский отряд арестовал находящийся здесь большевистский штаб как предателей родины и немецких агентов и отменил все советские постановления. Немедленно туда был послан карательный отряд из 400 стрелков 7-го Баусского латышского полка. После уличной перестрелки латышские стрелки выбили эсеров из города, расстреляли попавших в их руки бунтовщиков и восстановили советскую власть. К отряду примкнули находящиеся здесь и в окрестностях эвакуированные латыши и образовали новый Либавский латышский стрелковый полк.

6-ой Троилинский латышский стрелковый полк — сформирован в апреле 1918 г. в Трошине.

Латышский Образцовый полк (карательный, подчиненный Чека) — сформирован в апреле 1918 г. в Москве.

1-ый Московский латышский боевой отряд —сформирован в феврале 1918 г. Принимал участие в подавлении восстаний в апреле в Саратове, Пензе и других местах.

Самарский латышский стрелковый батальон — сформирован в Самаре весной 1918 г. из находящихся здесь эвакуированных латышских рабочих и латышских коммунистов. Насчитывал свыше 1000 стрелков при 16 пулеметах и 2 орудиях.

Уфимский латышский стрелковый батальон — сформирован в начале 1918 г. в Уфе. Насчитывал 500 стрелков при 26 пулеметах и 30 кавалеристов.

Тамбовский латышский кавалерийский эскадрон — сформирован весной 1918 г. в Тамбове. Имел также артиллерию.

Тамбовский латышский коммунистический отряд — сформирован тоже в Тамбове в июне 1918 г. Отряд имел пулеметную и связную команды, легкую батарею (4 орудия) и бронированный взвод (2 броневика). В отряде было 60 коммунистов.

Архангельский латышский особый отряд — Этот особый отряд был собран в Петрограде из бежавших во время германского февральского наступления на Прибалтику латышских коммунистов и милиционеров, которые в Петрограде подыскивали себе легкое занятие. Военные инструкторы были выделены из 6-го Тукумского стрелкового полка, а командиром отряда был назначен комиссар Свилпе. Отряду было придано два броневика и 8 пулеметов. 29 мая Архангельский латышский особый отряд прибыл в Архангельск.

Вологодский латышский особый отряд — сформирован в марте 1918 г. в Вологде. Отряд насчитывал около 270 стрелков при 10 пулеметах.

Ростовский латышский рабочий отряд (вначале — дружина) — сформирован в Ростове-на-Дону после взятия города 3-им Курляндским латышским стрелковым полком в феврале 1918 г.

1-й Белогоевский латышский революционный отряд — сформирован в Новгородской губернии летом 1918 г. Отряд имел конный и пулеметный взводы.

Омский латышский рабочий отряд — сформирован весной 1918 г. в Омске старым подпольщиком-коммунистом А. Нейбутом

Владивостокский латышский отряд — сформирован летом 1918 г. во Владивостоке латышским коммунистом Августом Берзиным.

1-ый Латышский Революционный полк — сформирован в июне 1918 г. Кадром полка послужил Симбирский латышский отряд, к которому примкнули бежавшие в Симбирск остатки разгромленных Народной армией и чехословацкими легионерами латышских частей. Командир полка — Я. Звирбулис.

Пензенский латышский кавалерийский эскадрон и Латышский батальон Пензенскойгубернской ЧК. — сформированы осенью 1918 г. в Пензе.

1-ый и 2-ой Латышские эскадроны — сформированы весной 1918 г. в Петрограде.

Латышская особая рота — сформирована на станции Дно весной 1918 г.

Воронежский латышский красногвардейский отряд — сформирован в 1918 г. в Воронеже.

Латышский отряд харьковских красногвардейцев — сформирован в январе 1918 г. в Харькове. Насчитывал 400 красногвардейцев. В июне того же года переведен в Астрахань.

Общее число латышей, не входивших в Латышскую Советскую дивизию, оценить сложно, но их было не менее 11-12 тысяч человек. Таким образом, всего за советскую власть на фронтах Гражданской воевало примерно 29 тысяч латышей – почти втрое больше, чем на фронтах Первой мировой…

Латышский журналист Я.Пориетис так описывал деятельность своих соотечественников в то время: «После падения Риги, большевистской октябрьской революции и вторжения немцев в феврале 1918 г. в Лифляндию, всю широкую Россию наводнили латышские стрелки. Восемь испытанных в боях полков держали в своей власти страну. Достаточно было одной роты, взвода и даже меньшего подразделения, чтобы власть была в руках стрелков. Их боялись все. Им подчинялись города, села, местечки. Они никому не уступали дороги.

     Шапка на затылок, с раскрытым воротом на груди, с винтовкой, повешенной на плече прикладом вверх, так они колесили по России от края до края, сметая тех, кто становился на их пути.

     Латышские стрелки были везде: в городах, селах, станицах, на фронтах — северном, южном, восточном и западном. Стрелковые батальоны и роты призывались туда, где угрожали опасность и мятежи.

     Возможно, некоторые удивятся такому большому успеху стрелков в России и спросят: — Не преувеличено ли все это? Что значат 10 латышских полков с приблизительно 150 орудиями в таком большом государстве?

     Все же могло быть! Нельзя забывать, что в первой половине 1918 г., хотя большевики и пришли к власти, но армии у них не было. Только Латышская стрелковая дивизия была вооружена и дисциплинирована. В то смутное время, когда повсюду царила анархия, неудивительно, что небольшие, но храбрые воинские части могли много достигнуть».

Надо сказать, что на полях реальных сражений Гражданской войны красные латыши неизменно показывали такую же высокую стойкость и мужество, как и в 1915-17 годах. Вот характерная картинка боя под Казанью: «Сражение под Казанью показало полную небоеспособность красных отрядов… Вся тяжесть обороны Казани пала на 5-й полк латышских стрелков. 5-й полк латышских стрелков восстановил свою боевую славу и дрался довольно упорно, отходя в порядке». Объяснить это можно тем, что деваться латышам было некуда, пощады от врага они не ждали, а воевать за несколько лет научились отменно. Кстати, отменную стойкость и храбрость демонстрировали на Гражданской и белые латышские стрелки, воевавшие у Колчака – Имантский полк (ноябрь 1918 – август 1920, всего около 800 человек) и Троицкий батальон (октябрь 1918 – январь 1922, около 900 человек).

Как ни странно, единственной крупной военной неудачей латышей во время Гражданской были… бои за их собственную родину. Попытка советизировать Латвию силами стрелков оказалась безуспешной, а 45-тысячная Советская Латышская армия не смогла переломить ситуацию в свою пользу, в результате чего советское будущее Латвии отложилось на 20 лет. Зато именно латыши стали той соломинкой, которая ломает хребет верблюду – осенью 1919-го, ровно век назад, Латышские стрелковые полки остановили продвижение Добровольческой армии к Туле и Москве, положив начало краху Белого движения на юге России. «Латышские стрелки своим героическим натиском… положили начало разгрому сил всей южной контрреволюции», — подчеркивал в мемуарах будущий Маршал Советского Союза А.И.Егоров.

Руководство Красной Армии ценило заслуги латышей высоко. Первое в армии Почетное Красное знамя получил 5-й Земгальский полк (20 августа 1918 г., за тот самый героизм в боях за Казань), 23 ноября 1919-го та же часть получила уже второе такое знамя – за бои с белыми под Орлом и Харьковом.

Другие полки получили почётное Красное Знамя Реввоенсовета РСФСР, Почётное Знамя Советской Латвии. Сотни рядовых стрелков и командиров были награждены орденами Красного Знамени, многие десятки стрелков получили эту награду дважды и трижды. Ян Фабрициус стал первым кавалером четырех орденов Красного Знамени – в то время это примерно равнялось званию «четырежды Герой Советского Союза»…

День 11 августа 1920 года нанес по мотивированности латышских красных стрелков страшный удар. В этот день Советская Россия подписала мирный договор с буржуазной Латвией. Тысячи стрелков негодовали: за что же тогда они проливали кровь все эти годы?.. Впрочем, это не помешало латышам принять активнейшее участие в последних боях Гражданской – с Русской армией П.Н.Врангеля. Поучаствовали они и в кровавой «зачистке» Крыма после эвакуации врангелевских войск…

28 ноября 1920 года Латышская Советская стрелковая дивизия была расформирована. Более 12 тысяч латышских стрелков после этого вернулись в Латвию. В основном это были рядовые бойцы, надеявшиеся найти свои потерянную несколько лет назад родню. Командиры стрелков в основном оставались в России.

Судьбы тех, кто в 1917-20 годах заливал Россию кровью во имя светлого будущего, сложились разнообразно. В Латвии они, как правило, поступали в национальную армию. Например, Петерис Авенс (1882-1951), кавалер Георгиевского оружия в рядах 8-го Вольмарского полка, командовавший Латышской Советской дивизией в июле 1918 – январе 1919-го, в буржуазной Латвии служил в организации айзсаргов, а в 1944-м благополучно сбежал вместе с нацистами и закончил дни в Великобритании. Андрейс Аузанс (1871-1953), кавалер ордена Св.Георгия 4-й степени, который всю Гражданскую был начальником Корпуса военных топографов РККА, в латвийской армии занял точно такую же должность в генеральском чине, в 1944-м также бежал вместе с немцами и умер в Великобритании. Петерис Лапайнис (1897-1990), прошедший всю Гражданскую в 6-м Рижском полку и удостоенный за бой под Царицыном ордена Красного Знамени, стал штурмбаннфюрером войск СС, командовал 32-м разведбатальоном Латышского добровольческого легиона СС. Это не помешало ему в 1956 году освободиться из лагеря и встретить спокойную старость в Риге…

Карьеры «советских» латышей складывались более шаблонно – в основном высокие армейские и чекистские должности в 1920-х, постепенное понижение в 1930-х и расстрельная стенка в 1937-38-м. Редкостным исключением выглядел Янис Калнберзинь (1893-1986), который в Гражданскую воевал в рядах 8-го Вольмарского полка, а в 1940-59 годах возглавлявлял Коммунистическую партию Латвии, а в 1959-70 годах – Президиум Верховного Совета Латвийской ССР (на его дочери, кстати, был женат Михаил Задорнов).

…В современной Латвии советской «оккупацией» (так официально называется период вхождения Латвии в состав СССР, 1940-91 годы) принято безусловно возмущаться. Однако при этом латвийские политики очень не любят вспоминать о том, что именно Латвия дала Красной Армии периода Гражданской войны наиболее стойкие и боеспособные части, самых жестоких карателей. Учитывая численность латышского народа, процент латышей, активно участвовавших в советизации России и расправах над противниками советской власти, следует считать огромным. И, кстати, это признают даже некоторые латыши. Так, знаменитый композитор Раймонд Паулс в июне 2019 г. заявил в интервью: «Кто был главными убийцами? Наши соотечественники. Что они творили на Украине? Кто сформировал весь этот чекистский аппарат? В основном наши и евреи, хотя они и были потом сами ликвидированы. Кто отстаивал ту революцию? И кто служил в охране Кремля? Латышские стрелки». Но, к сожалению, этот голос честного человека прозвучал гласом вопиющего в пустыне…

Вячеслав Бондаренко