У белорусской оппозиции есть традиция — выкладывать провокационные материалы, приуроченные к дням государственных праздников. Не стал исключением и День Независимости, против которого отработали очередную информационную атаку.
Автор данного опуса вспоминает, что 3 июля 1660 г. в ходе войны России и Речи Посполитой (в её состав входило Великое Княжество Литовское), войска последней «освободили» Минск от «московской оккупации», и, следовательно, 3 июля было для Минска важным днём не только в Великой Отечественной войне, но и в войне 1654–1667 гг.
Эта статейка содержит набор стандартных, а потому заезженных русофобских мифов: о кровожадных московитах, которые безжалостно убивали белорусов и разоряли занятые белорусские земли, о том, что белорусы уходили в леса партизанить против «русских оккупантов», и о том, что приход войск Речи Посполитой был «освобождением» от «московской оккупации». Верно в ней лишь одно: крови в той войне было пролито немало. Но война есть война, и, как бы цинично это ни звучало, жестокости на ней не избежать, причём со стороны всех её участников. Поэтому пройдёмся по всем пунктам «обвинения», предъявляемого России автором пасквиля.
Зверства в отношении мирного населения.
Русский царь Алексей Михайлович вовсе не был извергом, который пил кровь белорусских младенцев. В начале кампании он прекрасно знал о симпатиях к России обычных белорусов. Свидетельством тому являются многочисленные литовские и русские источники. Так, после начала боевых действий в 1654 г. шляхтич из Вильно с тревогой сообщал, что «здешние города угрожают явно возмущением, а другие наперерыв сдаются на имя царское…», «Мужики молят бога, чтобы пришла Москва», «Мужики нам враждебны, везде на царское имя сдаются и делают больше вреда, чем Москва».
В такой ситуации убивать, грабить и уводить в плен симпатизировавшее им местное население значило для русских воинов рубить сук, на котором они сидели. Алексей Михайлович прекрасно это понимал, и поэтому раздавал своим военачальникам строгие приказы гуманно относиться к белорусам: «А ратным людям приказали б есте накрепко, чтоб они белорусцов крестьянские веры, которые против нас не будут, и их жон, и детей не побивали и в полон не имали, и никакова дурна над ними не делали, и животов их не грабили».
Кроме того, царь приказывал своим воеводам предварительно посылать в города ВКЛ «листы» с предложением сдаться, и лишь в случае отказа начинать их штурм. В результате жители Белой, Дорогобужа, Полоцка, Копыси, Невля, Дисны, Друи и других городов ВКЛ сдались царским ратникам практически без сопротивления. В награду царь сохранил им их прежние привилегии, прежде всего магдебургское право.
Не очень похоже на ненавидимую местным населением оккупацию, правда? В составе Речи Посполитой православные белорусы испытывали этнический и религиозный гнет со стороны польской и ополяченной шляхты. Приход русских войск принёс им освобождение от гонения на их веру, спасение их культуры и традиций от поглощения польской культурой. Поэтому обычные белорусы, в большинстве своем православные и униаты, приветствовали установление новой власти.
Кроме того, как видно из приведённых источников, начальный период войны 1654-1667 гг. фактически представлял собой гражданскую войну между верхами и низами общества ВКЛ. Не заметить её может только слепец в исторической науке. К сожалению, у наших историков-«змагаров» будто бельмо на глазу: беспрестанно говоря о «партизанском сопротивлении» «московской оккупации» (об этом ниже) они не замечают глубочайший раскол внутри ВКЛ.
В условиях перехода большей части населения белорусских земель на сторону России вовсе не удивительно, что защищать города ВКЛ от наступавшей русской армии оставалась лишь горстка польской и ополяченной шляхты. Как отмечается в упомянутом опусе, «большинство минчан покинуло город и бежало дальше на запад». Безусловно, отчасти горожане бежали из-за страха перед приближающейся войной. Но, может быть, ещё одной причиной было их нежелание сражаться за чуждые им интересы?
Малочисленный отряд минской шляхты был быстро разгромлен русским войском. Хотя гарнизон Минска был и мизерный, город всё же оказал сопротивление, и тут вступили в силу законы войны. В то время если город оказывал сопротивление, его осада шла с разорением окрестностей, с массивным обстрелом укреплений и строений, с жестокой сечей и резней в самом городе. Именно таким образом действовали все без исключения войска на враждебной территории, в том числе и войска Речи Посполитой.
Вот характерный пример: в феврале 1655 г. перешли в контрнаступление литовские части полковников Лукомского и Лисовского. По полоцкой земле литовские солдаты прошли как по вражеской территории. Полоцкие воеводы написали об этом царю: «А к Дисне, государь, и в Полокий уезд литовские люди приходят беспрестанно, и Полоцкой и Дисенской уезды воюют, хлебные запасы и сена возят, и крестьян мучают, и жгут, и в полон емлют, и деревни разоряют». Подобные обстоятельства умалчиваются теми белорусскими «историками», которые любят горлопанить о «зверствах» московитов.
Военное счастье изменчиво. После первых успехов и даже взятия Вильно в 1655 г. русские войска остановилось, а затем стали медленно отступать из белорусских земель. Несмотря на все усилия царской администрации за 13(!) лет войны грабежи и убийства мирного населения стали повсеместными явлениями, которые, повторюсь, имели место со стороны всех участников войны.
Возвращение же прежних хозяев-победителей принесло белорусам лишь дальнейшую полонизацию и окатоличивание, в результате чего наш народ окончательно потерял свою элиту и стал крестьянским. Именно во второй половине XVII в. у белорусов и сформировался комплекс неполноценности, чувство стыда за свой «мужицкий» язык. А наши «змагары» от истории пытаются представить возвращение вчерашних угнетателей в Минск как «освобождение» города.
Провоцирование эпидемии чумы.
От множества непогребённых тел людей и животных разразилась страшная чума. Затронула она не только Беларусь. В России, где не было никаких боевых действий, писцовые и переписные книги отмечают колоссальные потери населения, вызванные этим бедствием. К примеру, в Чудовом, Вознесенском и Ивановском монастырях от эпидемии скончалось от 70% до 87% жителей! В самой Москве количество умерших на «боярских дворах» доходило до 95%. Что же тогда говорить о ВКЛ, где чума прошла сквозь города и поветы волнами с востока на запад и с запада на восток? Исходя из этого, обвинения русских в распространении чумы в этой ситуации выглядят просто глупыми.
Угон населения в Россию.
Тут стоит отметить, что перемещение жителей ВКЛ в Россию частью невольным, частью добровольным. Добровольно в Россию переселялись шляхта, которая опасалась репрессий за то, что присягнула царю, и крестьяне, которые искали спокойной жизни на новых землях. Так, в мае 1657 г. боярин Борис Морозов призвал на свои опустошенные чумой земли «белорусцев крестьян и ссуду им дал». Белорусские ремесленники занимали особое место среди переселённых. В 1654 г. во время чумы в Москве умерло большинство специалистов каменного, золотых и оружейных дел. Алексей Михайлович приказал переселить из присягнувших областей искусных ремесленников, наделив их дворами и жалованием.
Отдельно стоит сказать о так называемом «партизанском сопротивлении» против «русских оккупантов», представленным отрядами «шишей». Вопреки представлениям белорусских националистов, их вовсе не стоит идеализировать. На самом деле «шиши» в равной степени нападали и на «своих», и на «чужих». Любого вооруженного ратника на своей земле они рассматривали как врага, посягателя на их землю, которая из-за чумы, голода и боевых действий итак была опустошена. Вот что пишет шляхтич Ян Цедровский в своем дневнике о сброде Дениса Мурашко:
«1657 года 14 марта. Мы претерпевали необычайные грабежи и наезды от наших собственных мужиков, полковником которых был гультяй Денис Мурашка, основавший себе притон в Каменце. Этот безбожный человек и его гультяи, не только мужиков и подданных наших, но и челядь бунтовали и в свой реестр вписывали и были важнейшей причиной тяжкого голода и разброда всех мужиков. Потом однако замирились, когда их в Просовичах поколотили, где убито и моих несколько подданных, которые было погультяями».
Подводя итог, при беспристрастном рассмотрении источников оказывается, что в войне 1654–1667 гг., как и в любой другой, не было полностью «черных» и полностью «белых», кровожадных орд с востока, одержимых жаждой разрушений, с одной стороны, и благородных панов-рыцарей с запада, готовых их остановить, с другой. Реальность была много сложней примитивных схем, которые сегодня пытаются протолкнуть в своих опусах потомки польского сапога.
Едва ли им удастся перевернуть представление белорусов о Дне Независимости с ног на голову. Наш народ хорошо знает, что он празднует 3 июля — день освобождения сердца Беларуси от коричневой чумы, которая принесла нашей земле грабежи, насилия, концлагеря и забрала с собой треть её жителей — 3 млн. чел. В Великой отечественной войне белорусы вместе с другими народами СССР сражались даже не просто за свободу, но за свое выживание, за право жить на свое земле, трудиться на ней, растить на ней своих детей. И белорусы отстояли это право. А потому эта славная победа полностью заслуживает статус государственного праздника.
Андрей СЫЧ
